Ад криминала: Рассказы и очерки

— Спокойной ночи, — ответил с улыбкой экономист. Леониду Петровичу Шитикову шел тридцать первый год. Родом он был с Украины и рано остался сиротой: отец без вести пропал на фронте, мать погибла в бомбежку, и воспитала его тетка, жившая рядом со Староконным рынком в Одессе. Там же, в Одессе, Леонид закончил школу, а после армии — Ростовский институт народного хозяйства. Ему в полном смысле Одесса была мамой, а Ростов — папой. Может, оттого, что пришлось Шитикову поголодать и "повкалывать", особенно остро чувствовал он страсть к большим деньгам и комфорту. Болезненное самолюбие и местечковое тщеславие нищего одессита сделали его рабом трехступенчатой мечты. Мечта номер один: машина, непременно черная и обязательно "Волга". Мечта номер два: шикарная квартира, обставленная по-генеральски. Мечта номер три: невероятной красоты молодая жена, начальствующее кресло, дети… Эти три мечты Шитиков предполагал воплотить в жизнь за пятнадцать лет. А было ему в ту пору, когда он наметил эту программу, двадцать пять. Теперь, сидя в ванне, после первого дня за рулем собственной "Волги", он с наслаждением тер мочалкой спину и улыбался, глядя на облупленные стены. Он уже видел перед собой арабский кафель, зеркала, а в них — обнаженные, совершенные формы молодой жены. Но это только через пять лет. Да, ровно столько лет жизни он отпускал бедной Анюте.

Но пять лет — это предел. Ни в коем случае не больше. Но желательно — меньше…

Однако спустя неделю для Шитикова начались серьезные испытания, которым он стал изредка подвергаться все последующие годы своей жизни. В субботу вечером Анюта извлекла из почтового ящика, закрепленного на двери квартиры, повестку в ОБХСС на имя своего квартиранта. Гражданин Л.П.Шитиков приглашался к инспектору ОБХСС С.С.Мунтяну. Анюта смутно догадывалась, что к появлению этой бумажки имеют отношение соседушки, но квартиранту об этом не сказала. Горю вдовы-невесты не было предела: ноги заломило, закрутило, и она едва добралась до постели. Леонид Петрович тоже был ошеломлен; он то бледнел, то краснел и чуть не плакал от обиды.

— За что? — заламывал руки экономист у кровати Анюты и вопросительно глядел в бледное лицо больной хозяйки, которая переживала так, будто в повестке стояло и ее имя. Анюте даже мерещилось, что она соучастница какого-то страшного преступления. Ни она, ни Шитиков до сих пор никогда не имели дела со следственными органами.

Прошла бессонная ночь, за нею кошмарный день и такая же ночь. В понедельник утром Анюта дрожащей рукой перекрестила квартиранта, и он неровными шагами вышел во двор, где его встретили настороженные взгляды соседок.

— Здравствуйте, Леонид Петрович, — лукаво поприветствовала Шитикова Лидия Георгиевна.

— Добрый день, — кивнул экономист и заторопился в центр города.

Перед ОВД он собрался с духом и, плотно зажав под мышкой толстую папку, переступил порог.

Инспектором оказался капитан милиции с залысинами и смеющимися глазами. Когда Шитиков вошел к нему в кабинет, он молча кивнул на стул. Бывший мусорщик смущенно присел и приготовился к вопросам. Мунтян некоторое время смотрел ему в глаза, потом улыбнулся и по-дружески спросил:

— Расскажи, как купил машину…

— На какие деньги, что ли? — глухим голосом поинтересовался Шитиков.

— Вот именно. На какие деньги?

Ленька протянул ему свою папку.

Инспектор развязал тесемки и стал рассматривать пачки квитанций, сшитых белыми и черными нитками. Это были квитанции конторы вторсырья о приеме костей, кожи, макулатуры, тряпья.

— Ну что ж, давай прикинем, — весело проговорил Мунтян. — Ведь это копейки.

— Помои собирал и хозяйкам, что поросят держат, возил. Они мне по полтиннику за ведро платили. А ведра поросенку на два дня хватает. Ведер шесть-семь в день набирал. Потом бутылки пустые…

— Сколько бутылок в день?

— Бывало, рублей на пять сдавал. А еще, я же сам и шофером и грузчиком был… Вот справки о зарплате.

— Погоди. Сколько в день, не считая зарплаты? По моим подсчетам — рублей пятнадцать-двадцать.

— Около этого… И, учтите, без выходных…

— Итак, рублей шестьсот в месяц?

— Поменьше. Около четырехсот выходило.

— Чудеса!

— Никаких чудес, товарищ инспектор. Весь в грязи да в дерьме. Ни капли спиртного в рот не брал. И так несколько лет…

Мунтян улыбнулся, завязал тесемками папки и протянул ее Шитикову.

— Вы настоящий экономист, — сказал он Леониду Петровичу, поднимаясь со стула. — Рад был с вами познакомиться. — Он крепко пожал руку бывшему мусорщику и проводил его до двери.