Ад на земле. Книга II

— Аура, ты должна отдохнуть, — тут же оборвал Экейн, положив мне на лоб ладонь. Я с трудом взяла его руку, убирая, и парень поддался.

— Аура, пожалуйста… — прошептал он. — Я, правда, не хочу говорить…это больно… особенно сейчас…

— Я умру?..

— Я найду способ, чтобы этого не произошло, — заверил Рэн. Звучало так, словно у него был план, но я не знала, притворяется он или нет. Мне было все равно, я просто хотела, чтобы он ответил на мои вопросы. Всего несколько вопросов, чтобы удовлетворить любопытство. Что, если завтра я не смогу разговаривать? Не смогу спросить?

— Что это за болезнь? — последние слова я произнесла особенно тихо, но Экейн все равно услышал.

Он знал ответ. Он знал, но не хотел говорить.

— Скажи, что со мной, — упрашивала я.

Глаза Экейна остекленели. Я не могла прочесть в них ничего. Я хотела знать, о чем он сейчас думает.

— Скажи, что… со мной…

— Я не могу, Аура. Не могу.

Мои губы задрожали, и по вискам скатились слезы. Откуда взялись силы для этого?..

Почему Рэн не может сказать? Что может быть хуже того, что уже происходит? Что может быть хуже смерти?

— Ты сейчас похожа на тающий цветок. Ты так бледна, — прошептал он, нежно касаясь кончиками пальцев моей щеки. Он пристально изучал мое лицо, каждую секунду возвращаясь к моим глазам. Я видела, что его глаза блестят от слез, заставляя мое сердце глухо стучать в груди. — С твоих щек сошел румянец. Твои губы, нежно розовые, похожие на самые прекрасные цветы весеннего сада, утратили свой цвет. И твои глаза, такие блестящие, потеряли яркость. — Из груди Экейна вырвался вздох. Он сморгнул слезинку. — Ты…такая слабая… такая… ты стала такой равнодушной и несчастной, по моей вине…

— Нет. — Я хотела, чтобы эти слова, были криком возражения, горячим, искренним, но мой голос был слаб. Я повторила, так громко, как смогла: — Нет!

— Да, Аура. Ты знаешь, ты… — он набрал в грудь воздуха, и на мгновение я услышала, как его сердце колотится. — Тебя отравили, Аура, тебя… отравили демонской кровью…

Мне на грудь скользнула его слезинка. Его слезы были горячими. И я ненавидела их. Я хотела, чтобы он перестал быть таким жалким, полным страдания. Если в этой комнате будут два человека, убитые горем, углубившиеся в себя, они оба утонут в печали несчастий, и никто не поможет им.

— В тот вечер, когда ты вышла из дома… тебя… — еще одна слеза. Крупные капли падали на мою разгоряченную кожу. — Ты… люди из ОС нашли тебя, Аура, и ввели демонскую кровь в твои вены…

Тяжелое воспоминание ударило меня по затылку: я вспомнила тот эпизод, недельной давности, когда думала, что мне это снится… Изабелль, и еще какой-то мужчина… они говорили о чем-то…

— Изабелль…

— Она ввела тебе кровь, Аура. — Экейн тяжело вздохнул. — Для тебя это как яд. Душа, Аура… если бы она была, ты бы ничего не почувствовала. Но в тебе есть лишь часть души. Лучшая ее часть.

Что? О чем он говорит?

— Они все время пытаются, но не могут убить тебя, потому что Свет, данный тебе Изабелль при рождении, все еще в тебе, все еще защищает тебя. Поэтому те люди отравляют твое тело, остаток твоей души, чтобы Свет исчез. Чтобы они могли сделать это с тобой. Чтобы могли тебя убить…

В моей груди скопился воздух, когда я перестала дышать. Глаза закрылись; сердце перестало отбивать свой привычный ритм.

Рэн продолжал шептать:

— Когда… был момент, когда ты больше не могла справляться, Аура. Ты была разбита, и ты попросила меня… — Экейн приподнял мою голову, положил на свое предплечье, чтобы я могла видеть его. Я с трудом открыла глаза. Боль в его голосе, остудила меня, пронзила меня насквозь.

О чем он говорит? Что он говорит?

— Я просто разделил твою душу… чтобы тебе было легче… я сделал это, чтобы твоя боль не была так сильна, чтобы ты не была так вымучена… — Рэн нежно прикоснулся своими губами к моим волосам, продолжив: — Я забрал твои болезненные воспоминания, и позволил начать жизнь заново. Более счастливую, и более спокойную, чем прежде. Но ты продолжала искать меня, ты продолжала искать ответы, правду, и свои утерянные воспоминания. Я видел, как тебе тяжело. Прости, Аура, прости, это я виноват…

— Я не понимаю… — горло сдавливало от судорог. — Я не понимаю…

— Мне пришлось это сделать, чтобы тебя защитить. Ты была слишком слаба, чтобы сопротивляться внутренней темноте, поэтому я забрал ее… прости… прости меня… — Экейн судорожно втянул воздух. — Я не должен был скрывать от тебя, но я боялся, что ты сломаешься… ты не готова…

Это именно то. Это — то, что он скрывает — хуже смерти. Гораздо, гораздо хуже смерти. Я вглядывалась в тени на его лице, но видела лишь темноту, и обжигающе привлекательные черты его бледного, изможденного лица, освещенного светом луны, льющимся из окна.

— Из-за того, что в тебе нет темной половины… ты… поэтому ты сейчас умираешь… ты умираешь… потому что… потому что так яд действует на твое тело, — рука Рэна прошлась по моему бедру вверх, на талию. — Потому, что яд оскверняет твою чистоту…