Ад под ключ

Даша собралась в Москву неожиданно, буквально за день. Сажина это насторожило. Они с середины лета словно бы расходились в разные стороны, как военные корабли враждующих держав после того, как сошлись настолько близко, что стали одним целым. И мирный договор, казалось, подписан навеки. У них было несколько счастливых дней и страстных ночей, в одну из которых они зачали Сашку.

Сажин помнил, как впервые за много лет семейной жизни просыпался счастливым, оттого что Даша лежала рядом, и ловил ее первый после пробуждения взгляд, в котором была любовь. Она наконец его увидела, своего мужа. Точнее, разглядела.

Но теперь жена перестала его понимать. Он шел вперед, а она тянула его назад, в болото, как он себе это представлял. В обывательское болото, где нет никаких потрясений, один день как две капли воды похож на другой, но и радости для человека деятельного тоже нет. А ведь это еще далеко не старость. Сил полно. Сажин чувствовал это, нанося удары на ринге, руки по-прежнему были сильными, как и ноги, сердце привыкло к физическим нагрузкам и билось ровно даже в критические моменты. Ему давно уже стало все равно, жить или умереть. Но он никогда не задумывался о том, что с ним будет, если умрет, к примеру, Даша?

А ведь она уже пыталась это сделать. Дважды. Но тогда Сажин счел это за нервный срыв, за типичную бабскую истерику. И тогда он был рядом, на земле, и держал жену в своих сильных руках, в момент, когда она наглоталась таблеток от безнадежной любви или когда в петлю полезла от отчаяния.

Сейчас она была в небе, а он на земле. И он вдруг ощутил полное бессилие. Надо отвлечься и подумать о чем-нибудь другом…

Сажин машинально потрогал шрам на лбу, над левой бровью. Славный был бой. Из тех, которыми гордятся до конца жизни и которые помнят, умирая. Кто-то видит небо в звездах, кто-то бирюзовые волны, зеленую траву и солнце. А кто-то рвет грудью ленточку на финише в самый сладкий для себя миг или наносит удар, означающий конец боя и начало славы. Уходить надо, помня свои победы. Так почему жена, единственная женщина, которую он любил в своей жизни и все еще любит, хотя уже не так отчаянно, как раньше, не хочет этого понять? Говорит, что боится за его жизнь. Разве он не в состоянии себя защитить?

«Себя да. А ее сейчас нет», — он напряженно посмотрел в окно, на полосующий дождь. Где-то там, в водяном тумане, маленький частный самолет пытался зайти на посадку. Уж лучше бы они полетели регулярным рейсом! Да провались они, эти деньги! И связи, от которых все равно толку нет, когда разыгралась стихия! Все эти нужные люди, которые не могут обеспечить нужную погоду, что они могут сделать, когда видимость почти нулевая? Разогнать облака? Это может сделать только ветер, а он не подчиняется никому…

— Дмитрий Александрович, сели, — раздался рядом радостный голос Гриши, водителя.

Сажин резко обернулся:

— Что ты сказал?!

— Сели, говорю. Встречайте, — широко улыбнулся Гриша.

Тогда и он улыбнулся. А показалось вдруг, что сама природа не хочет возвращения Даши в Москву. Неодолимой силы обстоятельства встали на пути его жены. Она здесь не нужна. Ей не надо видеть того, что может случиться…

— Как ты? — он протянул руки, подхватив напуганного Сашку. Мальчишку, похоже, мутило во время болтанки.

— Нормально, — жена без улыбки оглядела его черное пальто, такого же цвета брюки и начищенные ботинки.

— Сели ведь? — Он прижал к себе сына. Сашка сжался в комок и молчал.

— Все хорошо, малыш, — погладила его по слипшимся белокурым кудряшкам Даша. — Дима, у него ушки заложило. Сейчас пройдет.

— Конечно, пройдет!

Одной рукой крепко прижимая к себе сына, Сажин широко зашагал к выходу. И опять его сердце сжалось от непрошеной жалости. Рука ощущала тонкие косточки Сашки, он был очень уж легкий и маленький не по годам.

«Болеет, что ли? — хмурился Сажин. — А может, потому что недоношенный?»

Сын родился не в лучший период их с Дашей жизни. Жена, понятное дело, нервничала, и вот вам результат! Хотя врачи говорят, что со временем мальчик выправится. Только не по музеям его надо таскать, а в спортшколу отдать да закалять.

«Возьму его на бои вместе с Димкой, — решил Сажин. — Пойдем вчетвером, все мужики в семье: мы с Дымом и его Димка с моим Сашкой».

Он покосился на Дашу, которая изо всех сил старалась за ним успеть. Но молчала. Сажин вдруг поймал на себе взгляды двух юных стюардесс. Они переглянулись и о чем-то зашептались. Потом одна сказала довольно громко:

— Мальчик похож на ангелочка. И совсем не похож на папу.

— Он на маму похож, — сказала вторая.

— И где только их берут, такие лица? Словно из другого мира. — Сажин так и не понял, о ком это? О его сыне или о жене?

— Ты по-прежнему нравишься женщинам, — сказала Даша, когда они отошли от девушек на достаточное, по ее меркам, расстояние.

— У меня на это нет времени, — отмахнулся он.

— Скучал? — жена смотрела на него ожидающе.

— Конечно!

— Так, может, поцелуешь меня наконец?