Ад - удел живых, книга первая

Подчинённые молчали, опустив головы. Полковник, половину ночи размышлявший о предстоящей зачистке колонии, прекрасно их понимал. Во-первых, убить тысячу человек, пусть даже преступников, давно потерявших право называться людьми, тяжёлая ноша. Во-вторых, неизвестно, что будет с причастными к зачистке, после того как ситуация в стране придёт в норму. Могут оправдать, а могут и пожизненное влепить, с отбыванием в «Белом лебеде»[2]…

- Без директивы из главка, решение может быть принято тремя вышестоящими руководителями учреждения. – севшим от волнения голосом произнёс Шепелев. – То есть, кто угодно из нас, может проголосовать. Понимаю, не все способны взять на себя такой груз, такую ответственность, поэтому, даю слово офицера, ни к кому из воздержавшихся претензий не будет. Итак, кто «за»?

Посмотрев на подчинённых, сидевших неподвижно, словно истуканы, Шепелев первым поднял руку. Прошло не меньше минуты, прежде чем поднялась вторая. Рыков, медленно, понурив голову, приподнял руку над столом. Качановский поднёс руку ко рту, будто прикрывая зевок, но, дрогнув всем телом, опустил. Прошло ещё около минуты, прежде чем проголосовал третий руководитель, начальник охраны, Веселкин Макар Николаевич. Остальные, увидев три поднятых руки, вздохнули с облегчением – грех на душу брать не придётся…

— Вот приказы, за моей подписью. Рыков, Весёлкин, поставьте свои резолюции. – Шепелев достал из лежащей на столе папки стопку документов, со свежими печатями. – Зарегистрируйте в канцелярии, доведите до ведома подразделений. Сан Саныч, собери всех в клубе, через час. Да поможет нам Бог, ребята…

Когда подчинённые вышли из кабинета, Иван Степанович запер дверь на ключ, достал из шкафа баночку таблеток, резким движением бросил в рот сразу три белых кругляша и запил водой из бутылки. Затем, по дороге к креслу, мотая головой из стороны в сторону, несколько раз громко ударил кулаком в ладонь. В висках шумело, голова налилась свинцом, хотелось кричать, но полковник лишь крепче сжал зубы. Понимание, что он делает всё правильно, не приносило облегчения. Президент исчез, губернатор погиб, начальник главка УФСИН неизвестно где, города охвачены неведомой инфекцией, превращающей людей в кровожадных психов, а у него сидят полторы тысячи матерых уголовников, способных превратить и без того гибнущий город, в царство хаоса и насилия…

Когда лекарство подействовало, Шепелев поднял трубку телефона спецсвязи. Кошкин, Юрий Владимирович, мэр города, ответил моментально, словно держал руку над аппаратом в ожидании звонка.

- Ююаа..- заплетающимся, непослушным языком пробормотал полковник. – Мммы ..ешили.. сс.. зза…

- Иван, с тобой всё в порядке?! – встревоженно спросил Кошкин. - Ты выпил?

- Ннт… Лек.сстфоо… П..о.дет… - с трудом выговорил Иван Степанович.

- Сегодня… чистить начнёте? – мэр знал о теме утреннего совещания в колонии.

- Ттаа.. Скоо..оо..

- Ваня, держитесь там. Приходи в себя, звони, если помощь понадобится. У нас самих тут не сахар, но попробую что-нибудь сделать. – пообещал Кошкин. – Не прощаемся.

Положив трубку, Шепелев с облегчением откинулся на высокую спинку кресла, сомкнул налившиеся тяжестью веки. Голова ещё кружилась, перед взором то и дело вспыхивали искры, но вскоре всё прошло. Проговорив вслух матерный стишок, сочинённый одним из давних сидельцев, Иван Степанович убедился, что язык уже не заплетается. Посмотрел на часы, грузно поднялся из кресла. Ноги предательски дрожали, хотя сознание уже очистилось.

- Соберись, тряпка! – вслух приказал сам себе полковник, одёргивая китель.

Закрыв глаза, начальник колонии постоял ещё минуту, глубоко дыша. Постепенно его плечи расправились, ноги перестали дрожать. Твёрдым, почти чеканным шагом, вышел из кабинета, прокручивая в голове слова предстоящего обращения к персоналу.

Начинался страшный, тяжёлый день, в котором для слабости и сомнений не было места.

* * *

Поздним вечером, вертя в руке стакан с разведённым спиртом, полковник снова поднял трубку телефона для связи с мэром.

- Юра… У нас… Всё… - севшим до хрипоты голосом сообщил Шепелев. – Если можешь, пришли кого-нибудь, кого не жалко, убраться… Мои ребята, после сегодняшнего… Не смогут…

- Понял, Ваня… - мрачно ответил мэр. – Технику и стройматериалы тоже пригоню, на острове за дамбой весь день колонна стоит.

Бросив трубку на рычаг аппарата, начальник бывшей, уже бывшей колонии, которой в ближайшие дни предстояло стать фортом для размещения выживших, опрокинул в себя содержимое стакана и откинулся на спинку кресла, бездумно уставившись на стрелки часов, стоящих на столе… Ужасно хотелось вычеркнуть, вытравить, забыть прошедший день, звуки автоматных очередей, крики умирающих, безумие и боль в глазах подчинённых, исполнявших бесчеловечный, но необходимый для города и всей округи приказ…

[1] ШИЗО – Штрафной изолятор

[2] Белый лебедь - исправительная колония особого режима для пожизненно осуждённых в городе Соликамске (Пермский край)

Глава 12, Подальше от города…

Подальше от города…