Ад - удел живых, книга первая

Тяжело ударившись с разбега в дверь, закрывшуюся перед ним в последний момент, Игорь принялся бить, ломать, крушить ненавистное препятствие, вставшее перед ним и добычей, воющей, кричащей, визжащей многими голосами. Обитая железом, добротная дверь трещала, скрипела, шаталась, голодные щупальца лезли в щели, расширявшиеся с каждым ударом. Лукин сам рычал и выл от полыхающего в голове пожара, раздуваемого жаждой крови, плоти, насыщения. Распахнутая в жадном оскале, подрагивающая пасть истекала слюной в предвкушении обильной добычи, горло, сипло булькая, подёргивалось, алкая глотать кусок за куском…

Дверь почти поддалась, когда в обезумевшего хищника врезалось тяжёлое, сильное тело Виктора. Лукин отлетел в сторону, сгруппировавшись в падении так, что едва его ноги соприкоснулись с землёй, он мгновенно изготовился к прыжку на нового противника. Щупальца заплясали перед броском, превращаясь в жирные, плотные змеиные тела.

- Стоять, сука! – заорал Бэтэр, вскидывая карабин на товарища, превратившегося в безумца. – Завалю, тварь!

Услышав знакомый голос, Игорь замер. Сквозь пелену тумана на него взглянуло лицо такого же хищника, как он сам, злое, беспощадное. Клочья тумана неохотно расступились, позволив рассмотреть собрата по стае. В его облике он увидел себя – из сумрака безумия на него смотрело собственное лицо. Страшное, звериное, пугающее…

Лукин отшатнулся, застыл. Перед ним не хищник и не жертва, перед ним стоял человек, живой, разумный… Глотка разочарованно зашипела, алые змеи бешено завертелись, желая дотянуться клыками до вожделенной плоти, но разум не позволял броситься вперёд, чтобы утолить сжигающий нутро голод. Перед ним стоял Человек!

Сделав пару неуверенных шагов назад, Лукин вырвал из кармана флягу, непослушными, скользкими от крови пальцами. Тут же влил почти весь коньяк в распахнутый рот, шумно глотая огненную жидкость, проливавшуюся на подбородок. Туман посерел, бросился прочь, прячась за кучи мусора и ящики, в беспорядке наваленные у облезшей бетонной стены.

Предательски задрожавшие колени подогнулись, Игорь упал ниц, уткнувшись лбом в холодный, грязный асфальт, мелко и часто дыша, временами срываясь в кашель из-за пыли. Жар в голове медленно утихал, сменяясь лёгкой болью в висках, сознание прояснялось, наполняясь образами недавней бойни, всплывавшей в памяти во всех подробностях…

…Обжигающая боль в щеке и ухе… …Крик Виктора, прыгающего прочь из машины… …Опаливший болью в ноге выстрел… …Разбег в пару десятков метров, прыжок через забор… …Перекошенное лицо небритого мужика в фуфайке, сминаемое кулаком в лепёшку… …Застывший второй, с внешностью уголовника, кулак, утопающий в лице… …Третий, лихорадочно сующий патрон в обрез, навскидку выстреливший мимо, рывок за голову, хруст позвонков… …Движение в дверях ангара, треск ломаемого дерева и скрип стали… …Женские крики по ту сторону… …Детский визг… …Сильный удар, сбивший с ног, оскаленное лицо Виктора…

Застонав, Лукин поднял голову и слегка выпрямился, обводя взглядом забитый хламом двор бывшей колхозной мастерской, с лежащими у забора мёртвыми телами. Увидев друга, всё ещё стоящего с оружием, нацеленным на него, Игорь закричал, завыл, застонал! Пальцы, растопыренные и скрюченные, как когти, заскребли по лицу, грязному от крови, пыли и слёз, ручьями льющихся из изумрудных глаз. Совсем недавно в них бушевал огонь тварного безумия, а сейчас они застыли, неотрывно глядя на товарища, предотвратившего страшную бойню, после которой Игорь сам пустил бы себе пулю в висок…

- Игорь!.. Игорян!.. – в помутневшее сознание Лукина ворвался голос Дениса, остановившегося в паре шагов от воющего гиганта, покрытого пылью, грязью и кровью. – Ты в порядке? Что с тобой?

- Пристрели меня, Ден… - прохрипел Игорь, чуть успокоившись. – Там же бабы, дети, а я хотел их… Я чудовище!

- Пристрелить? А потом с твоей Ксюхой разбираться? Мне жить ещё не надоело! Ты сам сейчас без моей помощи кровью истечёшь, чудище! А ну, хватит сопли разводить, поднимайся, перевязывать тебя будем! – Денис подошёл ближе, подобрал с земли флягу и протянул руку, помогая другу подняться.

Лукин с трудом встал на непослушные, дрожащие ноги. Правую просто разрывало болью в бедре, из раны обильно текла кровь. Руки, ободранные о железо и дерево почти выбитой двери, тоже кровили, только из царапины на ухе уже ничего не сочилось. Денис, ещё раз взглянул в наполнившиеся разумом глаза друга, достал из кармана жгут и быстро перетянул ногу выше раны.

- Пошли, Игорянище, к машине… - успокаивающим голосом заговорил Денис. – Я тебе помогу, Санька перевязку сделает, она у меня мастерица, на медсестру начинала учиться, пошли… Витька тут сам разберётся, без нас, пойдём…

Хромая, Лукин пошёл за другом. Молчаливый и растерянный, поникший, ссутулившийся, механически переставлял ноги, уставившись в землю невидящим взглядом.