Ад - удел живых. Книга вторая (СИ)

Касим Шакирович, первый заместитель Великого Князя, едва закончил вечернюю работу с бумагами, чем обычно занимался перед сном, как в дверь постучали. Деликатно и в то же время настойчиво.

- Заходи! – рявкнул Каша, закрывая лежащую на столе папку.

В кабинет беззвучно просочился Аким, дальний родственник и слуга Касима.

- Ваше благородие… Не извольте гневаться… Важная весть – шныри нашли богатое село, никем не окученное.

- Интересно. Подробности? – Каша откинулся на спинку кресла.

- Виноват-с… Здесь, кхм…, один из кэжэ[1]. Попросился лично доложить-с!

- Давай, заводи! От него хоть не воняет? – Касим разом поскучнел.

Видеть в своём кабинете обиженного, а тем более общаться с ним перед сном не испытывал ни малейшего желания. Но дело есть дело, и от козлов бывает польза.

Аким за мгновение исчез, но сразу появился, широко распахнув дверь. На пороге стоял одетый в мешковатую одежду худой прыщавый парнишка. На удивление, чистый – даже на ногах сверкали новые кроссовки.

- А, это ты... – Касим узнал шныря. - Второй где?! Жбан, кажется?

- Он поляну с ништяками стережёт! – расплылся в гнилозубой улыбке Мотыль, польщённый вниманием старшака. - Там добра и баб столько...

- Да ну?! – презрительно ухмыльнулся Каша.

- Чтоб мне сдохнуть! – выпятил тощую грудь Мотыль.

- Рассказывай! Но учти – если ты сюда пришёл фуфло толкать, сдохнешь!

Чуть запнувшись, шнырь принялся рассказывать о бабах, увиденных богатствах и прочих ништяках нетронутой деревни.

- Охрана? – уже по-деловому собранный, спросил Касим.

- Да они там блаженные все, да ещё пасха! Им «Христос воскрес» скажешь, так они тебя сначала расцелуют, а потом только на морду глянут! – радуясь своим заслугам перед бандой выпалил Мотыль.

* * *

Проснувшись ранним утром, практически с восходом Солнца, Саша сладко потянулся, посмотрел в окно и бодро вскочил. Хотелось ещё понежиться в чистой и уютной постели, но природа требовала посетить туалет. К тому же, нельзя разлёживаться - сегодня предстояла важная работа, ему доверили конопатить новую избу! Надо как можно скорее позавтракать… Нет, сначала умыться! Целиком облиться, как показывал вчера батюшка, отец Георгий!

На ходу заталкивая ногу в новый кроссовок, Саша неуклюже попрыгал в сортир за домом. Оправившись, залез в душевую загородку. Облился из ведра, охнув от обжигающе-холодной воды. Вытерся грубым колючим полотенцем, оделся и деловито прошёлся по двору. Надо бы от сорняков тропинку очистить, заросла… Перекопать грядку для огурцов и зелени — бабушка из соседнего двора вчера отсыпала горсточку семян и пообещала научить, как сажать и ухаживать… Ограду поправить, и в доме закончить начатую вчера уборку…

Саша нахмурился, вспомнив прошлый день в принявшем его поселении. Проснувшись поздним утром, не нашёл своего кореша, Мотыля. Селяне сказали, что ни свет ни заря, выскочил щегол, сел в машину и укатил. Даже словом ни с кем не перекинулся.

Бегство подельника встревожило Сашу. Наверняка расскажет паханам о посёлке! Девок и молодух здесь много, поживиться есть чем. О своих опасениях рассказал батюшке.

- Бог не выдаст, свинья не съест! – отшутился священник.

- Неужели вы не боитесь?

- Чего мне бояться? Бог за всем присмотрит. И позаботится о каждом.

- И о злых заботится? Таких, как мои бывшие старшаки?

- А о злых вдвое сильнее. Оступились они. Как же им без помощи Бога подняться?

- И обо мне? Я ведь грешник!

- О тебе тем более. Горя ты много пережил, но душа не умерла, к Богу потянулась. Что ж о тебе не заботиться? Хлеб насущный и кров у тебя уже есть, а с молитвой и любовь к Господу и людям придёт…

Но мужиков упредил. Саша даже поймал на себе несколько косых взглядов. Тем не менее, не погнали, слова обидного никто не сказал. Более того — сердобольные женщины при встрече сокрушались над его худобой, и во время обеда за большим общим столом под навесом, подкладывали куски пожирнее.

После трапезы к нему подошли сёстры Наташка и Людочка, смешливые девчонки лет двенадцати. Увлекли за собой, показывать село. Сходили за ручей, к церкви, к реке, побродили между строящихся изб. Саша так вертел своей большой круглой головой, глядя широко раскрытыми глазами на невиданную раньше жизнь, что шея заболела. А когда подошёл час вечерней церковной службы, одним из первых зашёл, почти забежал в пахнущий свежей краской и ароматным ладаном храм. Поначалу немного удивился, что кроме него и священника, других мужчин в храме нету, но быстро перестал думать об этом.

Вспомнив молитву, Саша заулыбался. Светлое, чистое пение хора наполнило душу свежестью и радостью, размеренный и тягучий баритон батюшки – благостью. С лёгким сердцем закончил день, полный неведомых раньше впечатлений…

- Христос воскресе, отрок![2] – поприветствовал Сашу мужик, проходивший мимо двора, толкая перед собой тележку с песком.

- Воистину воскресе! – с радостью ответил, перекрестившись.