Ад уже здесь

— Н-да. — Крест с интересом смотрел на схемы. — Все гениальное просто, — задумчиво повторил он. — Но сейчас нам не это важно.

— Проект «Молох». Это не оно? — Сквернослов указал на ту часть бумаг, которую сам перебирал.

— Ну-ка. — Варяг взял у него листы. — Так-так… Волновая генетика. Черт, да проект еще лохматых годов. — Он стал пробегать взглядом по строкам. — Так… Вот, от теории к практике перешли в конце девяностых. До того лет пятнадцать только бредовые теории. Тут что-то про чернобыльских животных… «Наиболее устойчивыми к воздействию радиации и приспособленными к жизни и репродуктивной деятельности оказались черные куры. Во всех исследуемых случаях у оставшихся жить в зоне отчуждения людей в хозяйстве практически все куры с черным окрасом выжили, тогда как белые в разные сроки погибли. Более того, в данных условиях рождение именно черной домашней птицы стало более распространенным. Генетика вида адаптировала их под условия зараженной местности… Среди наблюдаемых в Припяти и окрестностях одичавших кошек чаще всего встречаются темные окрасы. Опыты на лабораторных мышах и крысах подтвердили давно выдвинутое предположение, что черные более живучи. Среди облученных при эксперименте белых крыс погибло двадцать из двадцати. Среди черных — семь из двадцати. У пяти родилось относительно здоровое потомство…»

— Эвон как, — хмыкнул Людоед. — Ну, я давно знал, что брюнеты более устойчивы. Собственно, мое житие-бытие в метро это в некотором роде подтвердило. Так что мне и блаженному особо нечего бояться. А вот ты, Варяг, и ты, Славик, поостерегитесь. Вас эта дрянь цепляет, блондинчики. — Он засмеялся.

— Зато мы не психи, как вы оба, — ответил Сквернослов.

— Ну. — Крест развел руками. — Это есть. Ни дать ни взять.

— Что там дальше? — послышался голос.

Все посмотрели в сторону Николая. Он бодрствовал. Смотрел в потолок и слушал.

— Что там дальше про «Молох»?

— Ты сам-то как? — спросил Варяг.

— Никак, — коротко ответил Васнецов, продолжая смотреть в высокий, тонущий в темноте потолок.

— Ну, сейчас будем дальше бумаги эти ворошить. Услышишь, как что интересное нароем, — сказал ему Сквернослов.

— Угу, — устало буркнул Николай.

Он чувствовал, что тонет в своих мыслях, и хотел отвлечься от этого, слушая голоса товарищей. Ему не давали покоя последние видения и осмысление самого себя. Человек ли он теперь? Что с ним происходит? Быть может, его путь к достижению цели их важной миссии должен быть таким? Значит ли это, что он должен принести в жертву выполнению задуманного свою человечность? Каждый день, все чаще и чаще, он задавался вопросом — каким он станет, дойдя до ХАРПа? И как это поможет уничтожить продолжающую затянувшийся апокалипсис дьявольскую установку? Он уже уяснил, что при определенных, пока еще не поддающихся пониманию и контролю условиях он может заглядывать в прошлое, слушать эхо былого. А что с будущим?

Может он предвидеть его и знать наверняка, насколько удачным окажется их поход? Он напрягся и попытался увидеть, что ждет их дальше. Через час. Через день. На той стороне от Уральской гряды. На Аляске. ХАРП. Он пытался разглядеть будущее, и воображение рисовало ему всякие картины, но он понимал, что это всего лишь игра этого самого воображения. А какова будет действительность?

— Не пытайся это делать… — услышал он голос внутри собственного разума.

— А ты еще кто? — спросил мысленно Николай.

— А с кем бы ты хотел говорить?

— Может, с Богом? — Васнецов мысленно пожал плечами.

— Ух ты. — В голосе слышалась усмешка. — Не много ли чести?

— Ну, раз он возложил на меня такую великую миссию…

— Он возложил? Оно ему надо вообще? Это ты просто возомнил.

— Ну, тогда с отцом. Хочу поговорить с отцом.

— Значит, представь, что я твой отец.

— Нет. Я не хочу представлять, что ты мой отец. Я с отцом хочу поговорить.

— Ты чего мне голову морочишь? — разозлился голос.

— Это ты мне голову морочишь. — Николай даже нахмурился. — Кто ты вообще? Рана? Это ты, да?

— Нет. Ты же не спишь. Она к тебе только во сне иногда приходит.

— Тогда кто ты такой, черт тебя дери?!

— Я — это ты.

— Чего?

— Я — это ты, говорю. Ты вот лежишь и сам с собой болтаешь.

— Да иди ты к черту!

— Не могу, — усмехнулся голос. — Я же лежу на столе, пялюсь в потолок и тихо сам с собою…

— Может, я с ума сошел? — подумал Николай, обращаясь уже к самому себе, а не к этому голосу в голове.

— Ну, похоже, — послышался ответ голоса. — Твое сознание разделилось. Во всяком случае, я наиболее вменяемая часть твоего сознания. И плохо, что ты меня, а значит, нормального себя, воспринимаешь как кого-то постороннего. Совсем башня уедет. А если башня уедет, то тебя твои дружки-товарищи вынуждены будут прикончить. Опасным и бесполезным для них станешь.

Николай медленно повернул голову и украдкой посмотрел на своих товарищей. Вспомнил, как легко и без всякой заминки расправляется со своими жертвами Людоед. Как его бил Варяг. Славик? Этот сделает что ему скажут… Да. Он совсем ведомым стал. Убьют. Как пить дать убьют.

— И что мне делать теперь?

— Осторожней быть. И себя контролировать. Разум свой.