Ад в тихой обители

— О, я, как вам известно, всего лишь провинциальный епископ и занимаюсь исключительно ранними евангельскими текстами. Однако я справлялся у местных краеведов, и удивительно, как много исторических данных можно обнаружить в сельских уголках, если знаешь, что и где искать.

Две пары глаз недоуменно вскинулись на епископа: уж не считает ли он Комптон соперником научных центров Берлина или Болоньи?

Заметивший высокомерные взгляды гостей епископ напомнил себе об обете христианского смирения.

— По моему предположению — при этом я готов выслушать мнения прибывших к нам прославленных ученых, чьи познания несравненно выше моих, — сказал он, — найденная рукопись представляет собой своеобразный дневник одного из монахов находившегося здесь прежде монастыря и датируется приблизительно тридцатыми — сороковыми годами шестнадцатого века. Если так, эта находка станет замечательным подарком к тысячелетию аббатства и сменившего его нашего собора.

Тысячелетний юбилей впечатлил даже Кроуфорда и Парслоу.

— Профессор Кроуфорд, — почтительно обратился к известному историку епископ, — не могли бы вы высказать вашу точку зрения?

Профессор снова хмыкнул и положил на стол свои очки.

— Предположение ваше, дорогой епископ, довольно интересное, — снисходительно улыбнулся он Джарвису Бентли Мортону, — однако, полагаю, до сколько-нибудь основательных выводов еще очень и очень далеко. На мой взгляд, имеется множество проблем. Язык данных рукописей относительно нормативной латыни той эпохи весьма беден. Не берусь оспаривать подлинность документа, но, судя по лексике и грамматическому строю, существует возможность — я бы сказал, достаточно серьезная возможность — того, что записи монаха подделывались или пародировались неким сельским мужланом.

Не разделявший презрения светочей науки к сельским мужланам епископ повернулся к знаменитому архивисту Британского музея:

— Позвольте теперь узнать вашу оценку, мистер Парслоу?

— Прежде всего, епископ, — постукивая пальцами по столу начал Октавиус Парслоу, — я хотел бы коснуться затронутого моим коллегой вопроса о латыни. — Филолог удостоил историка несколько иронической улыбкой. — Да, грубовато, да, порой противоречит лексическому римскому канону, однако не вижу оснований приписывать авторство записей сельскому мужлану. Хроники северных монастырей, например в Болтоне или, скажем, Фонтене, демонстрируют грамматику и фразеологию с очевидным отличием от классической латыни Оксфордского аббатства. У меня больше смущения вызывает зафиксированный в записях порядок законодательных указов. «Акт об отмене ежегодных отчислений римской курии», безусловно, предшествовал «Акту о передаче прав на бенефиций англиканскому епископату». Тем не менее автор документа описывает их в обратном порядке. Быть может, отмеченное в Комптоне историческое движение вспять имеет вполне невинное объяснение, но перед нами свидетельство именно этого.

— Я совершенно не уверен, — воинственно возразил профессор Кроуфорд, — что точный порядок различных указов имеет в этом описании хоть какое-то значение. Реакция коллеги на исследуемый материал объясняется его недостаточным знакомством с фундаментальными трудами исторической науки, опровергающей подобный, несомненно, ложный путь.

Теперь уже не выдержал Октавиус Парслоу.

— Ваше заявление, коллега, — багровея, произнес он, — обнаруживает абсолютное незнание текстуальных источников!

— Джентльмены, джентльмены, — попытался восстановить мир епископ Мортон. — Прошу вас, вернемся к обсуждаемому нами конкретному документу. Что бы вы могли сказать о нем?

— Моя научная и профессиональная репутация не позволяет в настоящий момент сделать заключение, — объявил профессор Кроуфорд.

— Данная стадия изучения документа препятствует преждевременным выводам, — резюмировал Октавиус Парслоу.

Епископа клонило в сон. День выдался суетливый, с продолжавшимся целых три часа совещанием по текущим делам епархии. Джарвис Мортон склонил голову, словно размышляя, но глаза его закрывались. Сквозь дрему с другой стороны стола долетали яростно разящие фразы. Справа — «проблему следует решать в надлежащем контексте», «нельзя не учитывать архивы Бодлеанской библиотеки»[25], «вопрос не о закрытии монастыря, но об эволюции всей религиозной политики Тюдоров». А слева — «необходимо широкое обсуждение, историко-лингвистическая экспертиза академических специалистов Кембриджа», «скрупулезный текстуальный анализ без исторических параллелей вообще губителен»…

Колокола «Исаия» и «Иезекииль» разбудили епископа ровно в восемь.

— Джентльмены, — объявил он, — благодарю вас за глубокие разъяснения. Предлагаю продолжить дискуссию после ужина.

Сопровождая ученых гостей к столовой, епископ думал о замечании насчет времени, повернувшем в Комптоне вспять. Не забывая лучезарно улыбаться знаменитым специалистам, он думал, что в своих дебатах эти знатоки способны уйти далеко, до упразднения монастыря в тысяча пятьсот тридцать девятом, а еще более глубокая научная аргументация доведет, пожалуй, и до эпохи перед основанием аббатства в девятьсот первом году.