Ад в тихой обители

Проговорив это, Пауэрскорт с опаской взглянул на склонившегося над своей книжечкой Маккензи. По воспитанию тот был членом строжайшей пресвитерианской секты в родной Шотландии.

— Фрэнсис! Фрэнсис! Да в какой ад ты провалился? У меня новости! — на пороге гостиной появился Джонни Фицджеральд, в одной руке бутылка лучшего арманьяка из погребов Ферфилд-парка, в другой — вместительный бокал. — Уильям! — весело приветствовал Джонни старого сослуживца. — Тщетно упрашивать вас пригубить стаканчик этого нектара, но все равно ужасно рад вас видеть.

Усевшись рядом с абсолютным трезвенником Маккензи, Джонни доверху наполнил свой бокал.

— Какие у тебя новости? Выкладывай, Джонни, — с улыбкой сказал Пауэрскорт. Казалось, он снова там, в Индии, на северо-западной границе, с двумя верными боевыми товарищами.

— Среда у всех комптонских служащих короткий день, — начал Джонни, — а потому парочка джентльменов, сотрудников «Похоронного бюро Уоллеса», обосновалась перед стойкой «Герба каменщиков» раньше обычного. И так случилось, что владелец «Герба» именно этим днем получил партию свежайшего пива из недр графства. Не только свежего, но страшно крепкого, просто сражающего наповал.

— Каким же образом ты, Джонни, разузнал о поступлении сногсшибательного эля?

— Смешной вопрос, Фрэнсис. Дело есть дело. Я, понимаешь ли, сам рекомендовал владетелю «Герба» этот зверский напиток. Обещал даже лично компенсировать убытки, если товар не пойдет.

— А он пошел?

— Попридержи лошадок, Фрэнсис. У меня имелись веские основания продвинуть на здешнем пивном рынке «Экстра-крепкое от Фокса». Вилли Доде и Джордж Чандлер, ассистенты гробовщика Уоллеса, обычно потребляют за одно посещение пинт пять-шесть. На финальной стадии они готовы поведать буквально все, только уже не в силах шевельнуть языком и молча уползают в норы по месту жительства. Из внимательных наблюдений я вывел, что стандартным питьем «Герба» их можно накачивать до последнего трубного гласа и не услышать ничего. Тут лучше пустить в дело магическое «Экстра-крепкое от Фокса».

— Вправе ли я предположить, Джонни, что дивный бальзам возымел действие?

— Волшебное, Фрэнсис, поистине волшебное. После трех пинт градус в парнях достиг уровня их привычной полудюжины пинтовых кружек. Но перед пятой я подсек рыбку, ибо близка была опасность того, что ребят постигнет полная бессловесность.

Любуясь струйкой живительного арманьяка, Фицджеральд вновь наполнил свой бокал.

— Теперь послушай, Фрэнсис. Избавлю тебя от точного воспроизведения все более бессвязных речей моих новых закадычных приятелей. Короче, так: обычно парни и забирают, и переносят, и укладывают клиентов фирмы, но с Джоном Юстасом управились без них. Ребята думают, хозяину их кто-то помогал (видимо, доктор Блэкстаф), поскольку старикан Уоллес давно не в силах поднять даже воскресную «Таймс». Мои друзья имели дело только с трупом, уже наглухо запечатанным в гробу. Но, несмотря на это, парням довелось испытать дикий, поистине потусторонний ужас. При водружении ноши на носилки их зашатало, будто после пятой кружки, они едва не уронили гроб, поскольку там внутри что-то стукнуло и явственно перекатилось.

Повисшую паузу нарушил вопрос Пауэрскорта о том, имеются ли у носильщиков догадки на этот счет.

— Догадки у них есть, — сказал Джонни, — но эту жуть их не заставишь высказать и после бочки «Экстра-крепкого».

— А сам ты как думаешь, Джонни?

— Ну, упокоившийся канцлер ведь являлся персоной церковной, почти святой. Наверно, перед смертью он попросил положить ему в гроб одну из этих огромных толстенных Библий. Почитать, скоротать время до Второго пришествия.

Пауэрскорт в сомнении прищурился.

— Вряд ли там находилась Библия, Джонни, — сказал он, слегка вздрогнув, словно почувствовал озноб, хотя камин в гостиной пылал жарко.

— Но что, Фрэнсис?

— Прости, Боже, если я ошибаюсь, — мрачно проговорил Пауэрскорт. — Думаю, это была отрубленная голова.

Следующим утром полиция разбудила Пауэрскорта в шесть утра. Юный констебль передал просьбу инспектора Йейтса как можно скорее прибыть на полицейский пост. Седлая лошадь, Джонни Фицджеральд ворчал себе под нос о нецивилизованной провинции, где надо бы законодательно запретить полицейским вытаскивать из дома людей, даже не успевших позавтракать. Пауэрскорт, скача по тихой пустынной дороге, перебирал в памяти имена занесенных в его блокнот соборных обитателей. Припомнилось пятьдесят три фамилии, хотя возникло подозрение, что он упустил целый блок списка с начальной литерой «М» на обороте четвертой страницы.

За час до рассвета небо чуть посветлело. Дул холодный западный ветер.

— Как тебе кажется, Фрэнсис, — на скаку спросил друга Джонни, — что нас ждет в этом полицейском участке? Кроме инспектора Йейтса, разумеется?

— Мне кажется, что хорошо бы тебе еще поспать, Джонни. Вернись-ка ты домой.

Обещавший леди Люси после покушения на ее мужа пластырем приклеится к Пауэрскорту и чувствуя, что тот это понимает, Джонни промолчал.