Ад в тихой обители

Ночью Пауэрскорту привиделся сон. Он в церкви, но не в Комптонском соборе, а каком-то ином храме, возможно в Кембридже или же Оксфорде. Все скамьи до отказа заполнены молодежью, толпа оставшихся без мест теснится сзади. Величаво и вдохновенно гудит орган. Священников не видно, но в воздухе над паствой вдруг возникает призрак. Пауэрскорт знает, что это дух Джона Генри Ньюмена, самого знаменитого в XIX веке перебежчика из стана англиканцев в лагерь католичества. Призрак Ньюмена манит молодых людей за собой, к выходу. Скамьи постепенно и все быстрей пустеют; уход прихожан, внявших призыву оставить саму англиканскую церковь, превращается в массовое бегство. Тут возникает другой призрак, который, простирая руки, зовет к истинной вере. И этот второй призрак — комптонский архидиакон.

Утром, устроившись за письменным столом в кабинете Джона Юстаса и положив перед собой расписание поездов, Пауэрскорт начал писать письма.

Он написал декану: выразив надежду, что это особенно не затруднит, попросил сообщить имена и адреса родителей двоих погибших певчих. Вообще, Пауэрскорт остерегался контактов с людьми из собора, опасаясь за их жизнь, если они не причастны к убийствам, и опасаясь за свою голову, если все-таки причастны. Слишком памятна была та ночь блужданий среди храмовых надгробий, когда с лесов рухнули плиты. Сомнения были даже относительно епископа, человека вроде бы не от мира сего, однако, по информации Патрика Батлера, служившего когда-то в гренадерской гвардии. Сомнения были относительно декана, столь бесстрастно ожидавшего жуткой процедуры опознания. Сомнения вызывал и архидиакон, с его регулярным паломничеством на мессы в Мэлбери-Клинтон.

Он написал своему бывшему наставнику в Кембридже: просил устроить ему консультацию у лучших британских специалистов по истории Реформации, особенно по вопросу ликвидации монастырей.

Он написал мистеру и миссис Феррерз (Бристоль, Клифтон-райз, 42), прося позволения посетить их через двое суток во второй половине дня и поясняя, что хотел бы побеседовать в связи со своим расследованием странных смертей в Комптоне. Определенной цели этот визит не имел.

Он написал старому другу Роузбери, в недавнем прошлом премьер-министру либеральных убеждений. Сообщил, что предполагает навестить его дней через пять-шесть, дабы посоветоваться. Кроме того, он просил Роузбери организовать ему встречу с министром внутренних дел.

Он написал доктору Вильямсу, прося его содействия и помощи в неком очень щекотливом деле…

— Так кто же он, этот соборный архидиакон, Фрэнсис? Протестант он или католик? — поставил вопрос ребром Джонни Фицджеральд.

Покончив с корреспонденцией, Пауэрскорт присоединился к завтракавшим. Оливия и Томас уже отправились в парк лазить по деревьям.

— Одному Богу известно, — пожал плечами Пауэрскорт. — Хотя, быть может, неизвестно и Ему.

— Разве возможно быть одновременно протестантским архидиаконом и патером католического ордена иезуитов? — вступила леди Люси. — А как же вечное противоборство внутри христианства? Ведь католики и протестанты друг для друга — еретики!

— Не знаю, но непременно выясню. — Разрезая яичницу с беконом, Пауэрскорт мысленно пометил себе поговорить на эту тему с кембриджскими богословами. — Меня вот что занимает: один ли архидиакон здесь католик? Может, в соборе есть и другие тайные приверженцы старинной веры?

— Может, тут все англиканские пастыри — католики, — сказал Джонни Фицджеральд. Раздался общий смех.

— Но если всерьез, — продолжал Пауэрскорт, — дело чрезвычайно осложняется. Я уже не решаюсь задавать вопросы епископу и его клиру. Это становится опасным и для меня, и для всех нас, да и для тех в соборе, кто знает некие ответы.

Уильям Маккензи на своем конце стола был занят истреблением горки тостов с тонким слоем масла, но без повидла.

— Я о чем думаю-то, сэр. По сообщению дворецкого из Мэлбери-Клинтон, объект служит там мессы восьмой год. И все эти его поездки с переодеванием. Смахивает на шпиона, а, Джонни? Но на кого он работает? То ли протестантские власти Комптона выведывают секреты усадьбы Мэлбери-Клинтон, то ли тамошнее католическое семейство выведывает секреты англиканского собора? Просто голову сломаешь!

Маккензи утешился очередным тостом.

— А у меня все тот же вопрос, — не унимался Джонни. — Кто он на самом деле? — Подцепив вилкой сосиску, он поднял ее и подозрительно прищурился: — Вот архидиакон-протестант, а это… — Он поднял вилкой в левой руке вторую сосиску. — Архидиакон-иезуит. По-моему, протестант, — Джонни угрожающе помахал сосиской на правой вилке, — сильно рискует, восемь лет регулярно, раз в неделю, превращаясь в католика. Недаром так далеко забрался. Будь это католическое гнездышко поближе, кто-то оттуда мог заехать в Комптон и опознать предателя.