Облом. Это не особа, это особ! Тем временем, Геракл, улыбаясь, подошел к нам ближе, и я понял, что это мужик. Вблизи спутать его с девушкой было невозможно. Жесткий и любопытный взгляд, резко очерченная линия подбородка, крупноватый для девушки нос. Этакий мачо.
— Ого! Твои предки над тобой хорошо поработали, Соль! Привет. С прибытием. Сегодня у нас пьянка в «Кварки-шкварки» в связи с окончанием сессии, будем рады видеть! Девчонки будут в восторге! Только остерегайся Брунилию, она всех замучила своими мечтами об иностранце!
Мне стало уже интересно посмотреть на эту Брунилию. Видать, серьезно девчонка относится к своим желаниям.
— Это аудитории, это лаборатория, это бестиарий, это каверна ужаса, здесь у нас столовая, рядом морг, тут преподы отдыхают, здесь душевые и спортзал, а это кабинет босса! — тараторил Вал, небрежно помахивая рукой.
Без предупреждения он пихнул ногой двери кабинета и, не останавливаясь, ввалился в святую святых любого альма-матер — кабинет ректора. Оглянувшись по сторонам, я с опаской протиснулся следом. Двойные двери за моей спиной с грохотом захлопнулись и противно захихикали. Я подпрыгнул, покрепче ухватил биту и оглянулся. С белого дверного полотна на меня смотрела благостная рожа и нагло ухмылялась.
— Что зенки вылупил, бесовское отродье?
Я проморгался, но глюк не исчез.
— Это Проповедник, — пояснил Вал, щелкая физиономию по носу. — Местная достопримечательность. Пьяница, дебошир и грешник. Собутыльник бывшего ректора. Во время очередной белой горячки ему привиделись зеленые ангелочки, которые распевали псалмы похабного содержания, сидя на горлышках зеленых бутылок. С тех пор он решил, что должен нести свет в темные души студентов. Теперь томится взаперти в этих дверях.
— И долго ты там собираешься хвостом пыль мести, Валафур? — гаркнул из глубины темного кабинета низкий раскатистый голос. — Какого херувима приперся?
— Не сквернословь при иностранном госте, похабник! — раздался звук смачной оплеухи, и из темноты выплыла бабушка божий одуванчик с ведром и шваброй. — А ты, Вал, что рот разинул, проводи гостя к герцогу, да побыстрее. Не видишь, что ли, иноземец твой голодный, вона как глазюки-то горят, сожреть тебя скоро, ежели в столовку не отведешь. Эх, молодежь! Раньше-то как было? Гостя в баньке мыли, кормили — поили, спать укладывали, а только потом жарили! А сейчас? Тьфу на вас, оболтусы!
И, бурча себе под нос, старуха растаяла в воздухе.
— Это что было? — на всякий случай шепотом спросил я.
— Лилит это. Как на пенсию вышла, так всех третирует, от привычки командовать не просто избавиться. Королевой суккуб была когда-то, и даже, говорят, в каком-то мире род человеческий от нее пошел.
Вау, это что же, меня только что пожалела первая жена Адама? А есть реально хочется. С утра кроме кофе и пива во рту только огрызок сыра побывал. Тем временем, мы, наконец-то, пришли к столу ректора. Метров двадцать шли, не меньше. Я уже задолбался биту таскать, но пристроить ее было негде, а бросать жалко.
Ректор восседал за огромным столом темной вишни. Красная кожа, огненные глаза, большие ветвистые рога (я про себя заржал, но вслух поостерегся), нос пяточком, пару клыков — ничего необычного, в общем-то. Типичный черт-мутант из русских сказок. Он барабанил пальцами с огромными когтями по столешнице, оставляя на дереве глубокие вмятины.
— И кто это у нас такой?
— Вася, — представился я. — По обмену.
— Просто Вася? — недоверчиво спросил ректор.
— Можете называть меня Соль.
— Это другое дело! Я Астурт — великий герцог, ректор этой академии и пастух для стада этих баранов, — он махнул головой в сторону Вала и вылез из-за стола.
Обалдеть! Великий герцог едва доставал мне до пояса, но при этом казалось, что смотрит он свысока. Надо тоже так научиться.
— Из какой реальности ты прибыл, Соль? Кто твои родители? По какой специализации хочешь проходить практику?
Я вытянулся в струну и отбарабанил:
— Реальность Земля, родителя умерли, когда был маленьким, и я их не помню. Насчет специализации тоже затрудняюсь, — и уже потише, преданно глядя герцогу в лупатые красные глаза. — И я не демон. Тут ошибочка какая-то вышла.