Ад всегда сегодня

Было время, когда болельщики выкладывали аж по пятьдесят гиней, чтобы иметь счастье увидеть, как дерется Бомбардир Дойл. Сейчас, под дождем, на старой крыше, Миллер, девушка и инспектор могли даром восхищаться последним из великолепных боев Дойла.

Напружинившись, словно тигр перед прыжком, Бомбардир, сцепив руки прямо перед собой, обрушился на Фокнера. Убийца уже подустал, а у Дойла хватало опыта и чутья понять, что ни в коем случае нельзя дать ему передохнуть и найти второе дыхание. Дойл откачнулся в сторону, словно маятник, когда Фокнер приготовился бить наотмашь. В ответ он сам нанес ему сокрушительный удар в лицо, разорвав губы, которые и так были в крови после мощных кулаков Миллера. Враг взвизгнул от боли, а Дойл впечатал ему правым кулаком прямо под левый глаз. Он шагнул ближе, считая исход поединка решенным.

— Держись от него подальше! Отойди дальше! Дальше! — отчаянно закричал Миллер. — Не подходи близко.

Но сейчас Дойл слышал только восторженный рев толпы и дышал знакомым запахом отринувшего его ринга и победы, тем особым ароматом, что был смесью тысячи массажных кремов, мазей для растирания, капы, мужского острого пота, усталости, слез человеческого бессилия и поражения, жары, предательства и триумфа. Он сам, как несмышленыш, подставил Фокнеру открытое незащищенное лицо и позволил ему ударить себя в правую челюсть. Он надеялся, что после этого враг выпрямится и подойдет ближе, тогда бы он мог бить прямо в сердце — и закончить бой. Он в очередной раз ошибся, как никогда не ошибался на ринге и слишком часто в жизни. Фокнер выгнулся, качнулся и вбил острый локоть в спину Дойла. Боль была настолько неожиданной и сильной, что Бомбардир упал. Фокнер, хищно заворчав, пнул лежащего соперника ногой в лицо так твердо, что Дойл покатился по кровле и лишь на мгновение задержался у балюстрады. Тонкие проржавевшие прутья прогнулись под его тяжестью и, не выдержав, треснули, ломаясь надвое. Дойл еще пытался удержаться наверху, отчаянно стараясь подтянуться. Кровь из носа и губ заливала его лицо. Фокнер, ехидно осклабившись, сделал два шага к краю поля боя и, презрительно сошурясь, сильно спихнул его в десятиметровую пропасть. Падая, Бомбардир дважды перевернулся в воздухе, ударился о водосточную трубу, потом о карниз над окошком гостиной и гулко упал на чистенький мощеный дворик.

Фокнер вздохнул с облегчением и медленно повернулся на пятках. Вид его был ужасен. Глаза блестели сатанинским огнем, из уголков рта сочилась кровь, стекая на воротник. Он обвел взглядом съежившуюся тройку людей, полностью предоставленных его власти. Все так же не отрывая от них упорного голодного взгляда, он подхватил лопнувшее перильце балюстрады и обломал от него прут длиною почти в метр.

Зубы его ощерились в безумном оскале. Он дико вскрикнул, роняя кровавые хлопья пены, и бросился на заложников.

Старушка Краудер выступила из дверного проема на крыше. Она все еще была в ночной рубашке, а к груди судорожно прижимала двустволку. Фокнер даже не успел заметить ее. Он хищно, словно палач, склонился над своими жертвами, высоко над головой замахиваясь железным прутом.

Старая женщина, вздрогнув от омерзения, разрядила прямо ему в лицо оба ствола.

Глава 21

Было уже почти девять вечера, когда Миллер и Дженни Краудер прошли из конца в конец по коридору второго этажа главной клиники города. Они, не сговариваясь, замедлили шаг и остановились у дверей палаты, где поместили Бомбардира. Правда, Миллер и так не мог идти быстрее. Он чувствовал себя разбитым и очень усталым. Корсет из бинтов туго поддерживал переломанные ребра. Чертовски много событий произошло со времени жуткого побоища на крыше. Поскольку Маллори был лишен возможности передвижения, он остался единственным человеком, кто был способен довести начатое дело до разумного конца. Даже полдюжины обезболивающих инъекций не помогли ему, даже сам процесс мышления был для него мучительно труден.

Полицейский, несший дежурство под дверью палаты, поднялся со стула и сердечно улыбнулся Миллеру.

— Побеседуй пару минут с мисс Дженни Краудер, — попросил сержант. — Понимаешь, Харри, мне нужно перекинуться словечком с Бомбардиром с глазу на глаз.

Страж порядка добродушно кивнул, Миллер открыл двери и скрылся внутри. За ширмой, откинувшись на подушки, возлежал на высокой ортопедической койке бледный Бомбардир Дойл со сломанным в четвертый раз в жизни носом. Лопнувшая в трех местах нога висела в воздухе, щедро покрытая гипсом, уравновешенная свинцовой гирей.

Джек Брейди сидел на стуле у самой кровати, проглядывая какие-то листики с темно-лиловыми чернильными каракулями. При виде начальства он резво вскочил на ноги.

— Я записал его показания, в которых он особо подчеркивает, что силой ворвался в дом семьи Краудеров, грубо терроризируя при этом мисс Дженни Краудер и беззащитную старушку. Несколько раз он повторил, что угрожал убить их, если они откажутся выполнять его требования.