Ада

— Они умерли, когда мне было пятнадцать. Попали в аварию. Отец не справился с управлением на мокрой дороге. Пришлось Адаму брать на себя ответственность за меня. Так мы стали жить вдвоем.

— Как вы? — тихонько спрашиваю.

— Мы это пережили, Адушка, — Адам удивляет меня, протягивает ко мне руку и берет мою, сжимает. — Теперь мы вот так тепло о них вспоминаем. Будешь пиццу? Вижу, как ты на нее косишься, — переводит тему.

— Серьезно? Можно?

Смеётся и, отпустив мою руку, сам же мне в тарелку перекладывает лакомый кусочек.

— Обана. Фокина! Вот так встреча.

Твою мать! Колышева!

Глава 12. Ада

Замираю. Бл@, как из всех тысяч кафешек, она выбрала именно эту и именно сейчас.

— Ну привееетик, — тянет эта мымра. — Вот это ты себе мужиков отхватила. Мальчики, вы такие красавчики, — капает слюной и посылает им все свои флюиды.

— Колышева, вали отсюда, а? — пытаюсь убить ее взглядом.

Ловлю на себе взгляд моих спутников, они спрашивают, не нужна ли мне помощь. Приятно, черт возьми.

— Ну а что такое, Адка? Я просто подошла поздороваться. Иду, смотрю ты. С такой прической тебя и не узнать. Кстати, тебе не идет этот цвет.

— На х@й пошла, — это мое последнее предупреждение.

— Мальчики, как вам с ней нравится находится в одной компании? Сколько ее знаю, она всегда матом разговаривает. Волосы эти ужасные. Может, лучше за мой столик пойдете?

— А, может, ты все же пойдешь на х@й, как предложила тебе Ада? — серьезно спрашивает Адам. А я смотрю на него во все глаза — он в первый раз сматерился.

Колышева напрягается, а потом на ее лице расплывается такая едкая улыбка. Значит, жди говнеца от нее. Как пить дать!

— Слушайте, а вы по очереди ее тр@хаете? Или одновременно? Слушай, я всегда знала, что ты по рукам пойдешь. Но даже я не могла представить, что это будут двое одновременно…

— Так, хватит! — Лука встает, хватает эту сучку за плечо. — Быстро извинись перед Адой и проваливай отсюда.

— Щас же, ага! Ай! — Лука кажется переборщил с силой захвата. — Отпусти, придурок.

— Как только ты извинишься.

Господи, да это же мой чертов триумф!

Двое таких потрясающих мужчин защищают меня. Выбрали меня вместо этой барби размалеванной.

Улыбку удержать не получается.

— Вы такие классные, мальчики! — говорю на манер Колышевой.

— Ну, — Лука немного встряхивает Колышеву. — Я, конечно, не любитель делать больно девушкам, но тебе готов.

— Отпусти, — снова начинает, — мне больно.

— Как только извинишься…

— Да бл@! Прости.

— Пшла отсюда, — прощаю эту дуру.

Она почти убегает. Расслабляюсь.

— Интересные у тебя знакомые, Сливка, — задумчиво говорит Адам.

Пожимаю плечами. И хоть на душе все еще радостно, настроение немного подпорчено.

— Не хочешь рассказать, что вы не поделили? — спрашивает Лука, брезгливо вытирая руки мокрым полотенцем, которое принесли всем вместе с заказом.

— Нет.

— А о себе? Своих родителях? — Адам так смотрит внимательно, прямо в душу.

— Домой пора, с Айком гулять.

— Пиццу поешь и пойдем.

— Не хочу уже.

— Ада? — Адам по-прежнему смотрит на меня.

— Я все равно не буду. Ни есть, ни рассказывать.

Лука тянется к звоночку, вызывая официанта. Просит счет и контейнер для пиццы, который все же вручают мне. Дома поем.

— Вы, ребят, идите домой, а я с Лехой в клубешник. Написал, — говорит Лука, не отрываясь от телефона. — Такси скоро подъедет.

— Слушай, а че ты машину не водишь? Прав нет?

— Права есть. Но водить не могу. Знаешь, после смерти родителей я два года вообще не мог в машины садиться. Потом отпустило. Но езжу только на заднем сидении. А машиной оттуда не поуправляешь, — как-то грустно говорит Лука.

— Прости…

— Все, идите, вот моя машинка.

— Пока! И спасибо за компанию!

Лука наклоняется, обнимает меня крепко-крепко. Сперва застываю как столб, а потом руками его обнимаю.

— Ты знаешь, что мой брательник с тебя глаз не сводил весь вечер?

И я — о боже — чувствую, что начинаю краснеть. Скорее разрываю объятия и прощаюсь с другом.

— Идем? — предлагает Адам и протягивает мне руку?

— Идем, — вкладываю свою ладошку в его лапище.

— Ты для меня загадка, Сливка. Я уже многое знаю про тебя, но вот твоё детство и твоя семья для меня — закрытая книга. Приоткроешь ли ты для меня ее. Хоть немного? Пару страничек? Когда-нибудь.

"Когда-нибудь", это же может растянутся на год и больше. Значит, он планирует продолжать со мной общение и дальше. Хорошо.

— Знаешь…я бы многое отдала, чтобы мое детство было хотя бы в половину, как ваше. Я не хочу говорить про свою семью. Достаточно знать, что мои родители бухали и периодически мне неплохо так прилетало. Поэтому и вспоминать об этом нет желания. Лучше расскажи мне про свое самое лучшее воспоминание?

Адам останавливается прямо посреди тротуара и, как совсем недавно его брат, обнимает меня. Крепко-крепко.

— Ты чудесная, Ада! И цвет волос этот тебе очень идет.

— Спасибо. За все.

Знаю, что на этом пора бы и разжать свои ручонки, но как же не хочется. Хочу стоять так всю ночь. Чувствовать его поддержку и сопереживание. Чувствовать его теплое тело и силу его рук. Окунаться в его запах.

— Ты тоже не хочешь меня отпускать? — шепотом спрашивает мне на ухо.