Ада Даллас

Я взглянул вдоль дула на круг света шестью этажами ниже. Высокий, худой Джексон стоял там, и его седеющая голова хорошо просматривалась в прицел. Однако по бокам от него стояли еще двое; один что-то говорил, оживленно жестикулируя, другой, в кепке, молчал, держа руки в карманах. Через минуту они оставят его одного. И тогда…

Джексон только что стоял спиной ко мне и лицом к камерам. Но тут же он повернулся к Капитолию и взглянул вверх, мне даже показалось, что он смотрит прямо на меня.

И сразу он стал частью меня. А я им. И в то же время я словно следил за нами обоими со стороны.

Судя по часам, оставалось две минуты.

«А ведь я сейчас сделаю это вторично, — подумал я. — Говорят, чем больше, тем легче. Но легче ли? Не знаю. И вообще не знаю, что сейчас чувствую. Нет, это все ненастоящее. Меня тут нет, а раз так, мне нечего бояться. Я вижу все это на экране телевизора. Я вижу человека в круглой плоской шляпе, он стоит у окна на коленях и, приготовившись стрелять, держит у плеча заряженный карабин».

Но вот я поймал в прицел голову Джексона, и все стало реальностью. И то, что меня окружало, и я сам, и он. Я должен был убить его. И не когда-нибудь, не на будущей неделе, а сейчас.

Бледно-зеленые стрелки на черном циферблате часов показали, что остается минута. В круге света внизу человек без головного убора перестал жестикулировать, а человек в кепке вынул руки из карманов. Джексон что-то сказал им, они засмеялись и вышли из круга. Он остался один.

Не спеша, тщательно целясь, я навел дуло карабина на его затылок.

Стив Джексон

Пора. Я попытался рассмотреть среди тех, кого отделяла от меня световая завеса прожекторов, одно лицо, но не нашел. Прожекторы слепили, вне их все было черным.

— Ты готов, Стив? — спросил режиссер. Он с удовольствием занимался организацией подобных передач; любил решать тактические задачи.

— Не совсем, — ответил я, и он засмеялся.

Потом вместе с осветителем они вышли из круга желтого света и встали позади камер. Можно было начинать.

Роберт Янси

Я остановил перекрестие прицела на его затылке и положил палец на спусковой крючок.

И в эту минуту у двери кладовой послышался какой-то звук. Я замер. В замке повернулся ключ. Я едва успел отпрянуть в темный угол, как в кладовую кто-то вошел. До меня донесся аромат духов, и я все понял.

— Напрасно прячешься, — послышался спокойный голос Ады. — Я знаю, что ты здесь.

Сердце у меня заколотилось.

— Ну и хорошо. Только не шуми.

— Ты все-таки решил убить его? — вполголоса, ровно, почти безучастно спросила Ада. Давно я не слышал такого спокойного тона.

— Неужели ты думала, что я позволю отправить меня на электрический стул?

— Ты не посмеешь даже пальцем тронуть его! — Тот же ровный тон. Она подошла ближе, и лунный свет упал на ее лицо. То, что я прочел на нем, ее внезапное появление, ее тон сразу подсказали мне причину ее прихода. По спине у меня пробежал холодок.

Ада была готова на все. Кто хоть раз видел человека в подобном состоянии, тот раз и навсегда запомнит, что оно означало. Мне доводилось видеть солдат, которые добровольно вызывались на опасное поручение, понимая, что шансы выжить равны нулю. В таком состоянии, возможно, идут на расстрел люди, зная, что правда на их стороне.

— Как ты меня нашла? — попытался я затянуть время.

— А ты надеялся, что тебе удастся меня одурачить? — невозмутимо ответила Ада. — Все последние недели мои люди не спускали с тебя глаз, а сегодня вечером я сама следила за тобой. — По-прежнему спокойный голос.

— Хорошо, хорошо, ты умная женщина. Но если это так, почему ты мешаешь мне? Речь идет о нас обоих. И нас обоих я сейчас спасу.

Я сделал шаг к окну.

Ада сделала то же самое.

— Не трогай карабин!

— Я не намерен садиться на электрический стул.

— Ты его не тронешь! — с таким же каменным, мертвым спокойствием повторила она. — И не обязательно садиться на электрический стул. У тебя есть время спуститься к Джексону и заявить, что ты уходишь в отставку.

— Чтобы я испугался этого ублюдка? — рассмеялся я и услышал, как ломко звучит в темноте мой смех. — А ты тоже уйдешь?

— Да. Если уйдешь ты, уйду и я, — без запинки ответила Ада. Она, должно быть, уже давно все решила. Неужели?

— Ты хочешь сказать, что готова бросить все ради него? — Я взглянул на ее лицо, освещенное луной. — Не верю.

— Не только ради него.

— А ради чего же еще?

— Ради самой себя.

Она глубоко вздохнула. Я снова сделал шаг к окну, и снова Ада сделала то же самое.

— Ты совсем сошла с ума! Не знаю, что произошло с тобой, но ты стала совсем другой. Ты сошла с ума!

— Не думаю. — Теперь она стояла между мной и окном, почти загораживая его от меня.

— Ну, а я ни от чего не хочу отказываться и никому не позволю заниматься болтовней, которая может погубить меня. Не мешай. Я сделаю то, что решил.

— Ничего ты не сделаешь. — Ровный и вместе с тем твердый тон.

— Он сейчас начнет передачу. Уйди!

— Ни за что!