Ада Даллас

Раза три-четыре нам довелось повстречаться в коридорах Капитолия, но только в последний раз она заметила меня, глаза ее расширились, она попыталась поймать мой взгляд. Я ответил ей быстрой улыбкой и повернулся к своему собеседнику. Еще раз я увидел ее в компании жен законодателей в ресторане отеля при Капитолии. Она над чем-то старательно смеялась. Оторвав взгляд от накрытого белой скатертью стола, она увидела меня, и на мгновенье какое-то облачко грусти набежало на ее лицо. Но уже через секунду оно исчезло, и я так и не понял, было ли оно на самом деле.

Закончилась первая половина сессии, и побежали вторые тридцать дней. Во вторник после очередной передачи последних известий я вышел из Капитолия, чтобы отправиться к себе в отель. Я сел в машину и включил стартер, но зажигание не сработало, хотя машина только вышла из ремонта и должна была бегать «как новая». «Позвоню в автоклуб из отеля», — решил я и отправился пешком. Я вышел из парка и, миновав одну тенистую улочку, только свернул на Третью улицу, как увидел, что рядом остановилась желтая машина. Я повернулся и увидел за рулем Аду.

— Привет! Подвезти тебя? — спросила она.

Я сел в машину. Я был слишком удивлен, чтобы сделать что-нибудь другое. Машина тронулась.

— Какое совпадение! — заметил я. — Моя не завелась.

— Правда?

Я смотрел на ее лицо на фоне убегающих назад деревьев и домов. А потом перевел взгляд на грудь, чуть касающуюся руля, и прикрытые юбкой бедра, плотно прижавшиеся к подушкам сиденья, и от ее физического присутствия меня словно обдало жарким дыханием. В горле пересохло, ладони стали влажными. Я закрыл глаза, силясь представить пустынный дощатый настил и яхту, отваливающую от пристани. А когда открыл, снова увидел лицо Ады, такое спокойное и прекрасное, словно того дня никогда не было и с той поры ничего не произошло. Если стереть все из памяти, мелькнула мысль, может, ничего и не было и ничего не произошло. Кроме Ады, живой и невредимой. Если стереть…

Нет, было и произошло.

Она вдруг улыбнулась застенчиво и вместе с тем вызывающе, и я ощутил не только ее физическое присутствие, но и то обаяние, которое так сильно влекло меня к ней.

— Это было не совпадение, — сказала она. — Я увидела тебя из окна.

Окруженные десятками машин, мы ехали по Флоридскому бульвару.

— Угостишь меня кока-колой? — спросила она.

— Даже виски.

— Только в закусочной, где можно не выходить из машины. Сам понимаешь, жена Цезаря и все прочее…

— Конечно, — согласился я. — Сделай одолжение.

Она быстро взглянула на меня, и губы ее дрогнули.

Мы остановились в тени возле экстравагантной закусочной. Мальчишка-официант в белой треуголке принял заказ и принес две бутылочки кока-колы.

С минуту мы молчали. Потом, оторвав взгляд от соломинки, она отчетливо проговорила:

— Почему ты ведешь себя как дурак?

— Наверное, такое уж у меня счастье.

Эти фразы прозвучали отзвуком тех, что были сказаны в Мобиле несколько лет назад.

— Давно, да? — чуть улыбнулась она, тоже, по-видимому, уловив это эхо.

— Давно, — бессмысленно подтвердил я, и мы снова замолчали.

— Почему… Почему ты так резко порвал со мной?

Она смотрела не на меня, а вперед, на стену здания.

— Кто с кем порвал?

Она снова безрадостно улыбнулась и ничего не ответила. Мы сосали свои соломинки. Наконец она сказала:

— Хорошо бы, если в ты смотрел на вещи более реально.

— Я самый что ни на есть реалист.

— Нет. Ты видишь вещи, как они есть, но принимать их как таковые не хочешь. Если они не совпадают с твоим мнением о них, ты не желаешь их принимать.

— Это ты так считаешь.

— Я знаю. Тебе нужно все или ничего, Стив.

Я разозлился и принялся обороняться:

— К твоему сведению, от тебя я ничего не жду и ничего не хочу.

— Именно об этом я и говорю. — Она помолчала, а потом осторожно добавила: — А кое-чего мог бы и ждать.

— Я же сказал: меня это не интересует.

— Ты все еще ненавидишь меня?

— Я никого не ненавижу. Незачем тратить на это энергию.

Я чувствовал себя в ловушке.

— Ладно, — устало сказала она. — Забудь про это.

Мы допили кока-колу, и она довезла меня до отеля. Я вылез из машины, но не спешил закрыть дверцу. Без всякого зазрения совести мне хотелось стереть из памяти все случившееся, жить только настоящим. Мне хотелось забыть все сказанное. Я готов был все отдать за один только поцелуй, за возможность дотронуться до нее. Но я не мог себе этого позволить.

— Спасибо, что подвезла, — сказал я.

— Пожалуйста, — четко ответила она.

Я смотрел, как, рванувшись, помчалась прочь машина, потом повернулся и прошел сквозь вращающиеся двери отеля.

Томми Даллас

Я был губернатором штата и вместе с тем пустым местом. Я был нуль и знал это, как знали и все остальные.