Ада Даллас

— О нет, Стив. — Она явно смеялась надо мной. — Будь осторожен. Никакой интимности. Никаких вольностей. Не забывайся, Стив.

Я откинулся на спинку сиденья. С минуту мы оба молчали.

Затем она сказала совершенно спокойно:

— Извини, я несколько заговорилась.

— Ничего, переживу.

— Конечно, переживешь. Ни восторгов, ни боли. Почему бы нам не сделать еще одну попытку?

* * *

На мосту, вознесенном над медленной, цвета тусклой меди рекой, я снова взглянул на нее. Ее золотоволосая голова покоилась на подушке сиденья, красивое лицо было бледным и спокойным. Интересно, подумал я, что таится за этой маской, какое горючее выводит эту женщину на орбиту борьбы со вселенной?

Вскоре мы снова очутились на полуосвещенных, вымерших улицах города.

— Домой? — спросил я и неловко добавил: — В особняк?

— Нет, — ответила она. — Я должна взять свою машину. Довези меня до Капитолия.

Когда мы свернули к темному и пустому паркингу, я увидел ее машину, стоявшую в одиночестве: даже неподвижная, она казалась длинной и быстрой и при свете звезд мерцала, отливая золотом.

Я остановился.

— Не вылезай. — Не успел я двинуться, как она уже открыла дверцу. Но на мгновенье замешкалась. — Спасибо за виски. — Я увидел во тьме, как сверкнули в улыбке ее белые зубы. — Спокойной ночи, Стив. Извини, что я тебе нагрубила.

Она наклонилась ко мне и запечатлела на моей щеке легкий, как дыханье, поцелуй. Затем она вылезла и, сказав еще раз «спокойной ночи», пошла к своей машине, стуча каблуками по бетону. Я подождал, пока не заработал мотор, — мало ли что может случиться, — и видел, как желтая машина скользнула во тьму.

Я доехал до конца аллеи и, прежде чем свернуть, еще раз посмотрел на башню. Черным остроконечным силуэтом уходила она в ночное небо, устремляясь куда-то далеко, к звездам.

Я остановился на углу, посмотрел направо и налево и сделал поворот. Машины Ады уже не было видно.

* * *

Когда оглядываешься в прошлое на цепь связанных между собой событий, ты склонен считать, что они так и следовали одно за другим. В действительности же это вовсе не так, в это же время произошла еще куча разных эпизодов, которые не имели никакого отношения к той цепи, но тем не менее сыграли значительную роль в твоей жизни. Та цепь — лишь одна из нитей, из которых соткана наша жизнь. Но когда смотришь назад под определенным углом, то тебе видится эта нить.

За месяцы, последовавшие за назначением Ады вице-губернатором, в моей жизни было много перемен. У меня завязался роман с рыжеволосой вдовой из Венесуэлы — я познакомился с нею в самолете из Каракаса, куда летал на открытие новой авиалинии, — из-за нее я чуть не лишился своей квартиры после бурной сцены, во время которой я служил мишенью для бутылок, сковород и пепельниц. Я получил повышение по службе, став главным в передаче последних известий у нас на студии, и соответственно увеличение в жалованье. И продолжал выпуск собственного тележурнала, для которого еженедельно сочинял помимо текста к хроникальным событиям и сценарий документального фильма. Из нескольких десятков подобных произведений я помню, например, интервью с убийцей полицейского, которое состоялось за два дня до его казни на электрическом стуле. Я часто играл в теннис на кортах новоорлеанского теннисного клуба, проводил свободные дни на побережье, но, оглядываясь назад, на эти месяцы, вспоминаю только Аду.

А она с головой ушла в политику. Ни с того ни с сего она вдруг объявила себя совестью общества — к этой ее роли не сразу удалось привыкнуть. Она не говорила ничего нового, все это уже было сказано и Хьюи Лонгом, и кое-кем из президентов, но, ораторствуя, она выдавала эти речи за собственные мысли, и избиратели слушали ее взахлеб.

Я бывал на многих из ее выступлений и порой после них беседовал с нею. Она объясняла мне с полной искренностью — а может, и нет, — в чем состоял их с Сильвестром стратегический план. Выборы в конгресс показали, что приспело время повторить политику Нового курса как в границах штата, так и всего государства. Конечно, это должен быть весьма обтекаемый Новый курс. В ее обязанности входило олицетворять его приход, стать его символом задолго до выборов.

— Это тоже часть генерального плана Сильвестра? — спросил я.

— А что же еще? — скривила она губы.

Я встречался с ней регулярно, хотя и нечасто, но отношения наши оставались прежними. Мы оба крепко придерживались определенного статуса: мы стали друзьями, какими иногда бывают бывшие любовники. Я не знал, долго ли смогу играть эту роль; я чувствовал, что моя решимость с каждым разом слабеет. А она после той поездки за реку ни разу не подавала виду, что ей хочется изменить наши отношения. Может, она теперь уже и не хотела. Но эта мысль не доставляла мне удовольствия.

Я встретился с Адой во время ее очередного приезда в Новый Орлеан недели через две после скандала с вдовой из Венесуэлы. Она держалась явно холодно. Почти перед уходом она сказала:

— Надеюсь, тебе со мной было не слишком скучно. Ведь не пришлось ни кричать, ни увертываться от ударов.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно знаешь что.