Адам

Ворона, вдруг, ощутила смутную тревогу и беспокойство. Да и Ракета положил ей на ногу лапку, мол, не лезь! Дай присмотреться!

Енот приподнялся на ноги, повертел скуластой головой. Острые ушки двигались, точно локаторы. Дёрнул зубами за рукав защитного костюма, мол, присядь - не отсвечивай. Подожди.

Ворона послушно опустилась на колено. Енот так же встал на все четыре лапы. Зверёк осторожненько юркнул в сторону по поросшей кустарником осыпи. Ворона, по-кошачьи, на полусогнутых, последовала за ним, стараясь не оскользнуться на краю, и не привлечь ненужное внимание шорохом катящихся камней. Снова остановка. Енот внимательно осматривался, а Ворона прильнула к оптическому прицелу автомата, обведя взглядом окрестность.

Ничего особенного.

Она, оторвалась от прицела, и тут же услышала странный шорох - слабый, будто ветер вздохнул среди развалин, - но она его услышала! Енот напрягся, готовясь защищать своего “детёныша”, если надо.

Ворона резко обернулась в сторону звука, вновь прильнув к прицелу. Палец замер у спускового крючка.

И то, что она увидела, подействовало как хороший удар прикладом по морде.

Там, впереди, у фрагмента стены с обнажёнными рёбрами каркаса, Ворона увидела человека. Человека!

Изящная фигура отделилась от разрушенной стены, почти в три прыжка добралась до осыпи на противоположной стороне, и подобно котопарду взобралась на неё… Идиот, что ли? Встал на самом открытом месте! Что-что? Не обманывают ли глаза?! Да на этом конченном даже защитного костюма нет! Да чего там, костюма! Он же голый по пояс! В одних армейских штанах! Ворона физически почувствовала кожей обжигающий холод, который, по идее, должен был чувствовать этот долбоящер - Ворона не сомневалась, что это парень. И, признаться, даже невольно залюбовалась им. Тощий, да ладный, со впечатляющей длинной гривой светлых волос, развевающейся на ветру. В этот момент, сквозь клубы мрачных туч, проглянуло солнце, излив на истерзанную, выжженную землю свои лучи. Парень вскинул руки, будто приветствовал солнечный свет, будто хотел обнять солнце и небо. Ворону аж передёрнуло. После Апокалипсиса находиться под прямыми солнечными лучами было опасно - серьёзные ожоги, слепота и рак кожи были гарантированы. А этот блаженный стоял и принимал солнечные ванны, как ни в чём не бывало. И не горел??? Что за хрень она сейчас видит??? И видит ли??? Или она просто уже сошла с ума???

Выл ветер. Убийственный, бледно-белый солнечный свет заливал руины мёртвого города, отражаясь от серого раскуроченного бетона, подсвечивая ржавые остовы машин и выломанные металлические рёбра зданий. Девушка и её зверь сидели, пребывая в глубоком шоке от увиденного, продолжая зачарованно смотреть на странного обитателя мёртвого города, вывернувшего душу Вороны наизнанку.

Девушка бросила взгляд на енота.

“Я пойду”, - пробормотала она.

Енот смотрел на неё бусинками умных глаз. Прям как Сан Петрович, право слово! И осуждал за глупость, и понимал порыв, и понимал, что не удержит. Но был готов прикрыть.

“Иди”, - как будто бы сказал зверёк. - “Что с тобой делать, дурёха?! Если что, я прикрою”.

Не сводя взгляда с замершего на гребне насыпи парня, Ворона соскользнула в кратер воронки. Молнией скользнула за остов перевёрнутой легковушки. Затем - короткой перебежкой за вывороченную бетонную глыбу, на которую навалился фонарь. Следом - к вытянутой махине с выбитыми стёклами.

До парня оставалось метров десять.

- Эй! - крикнула Ворона, не спуская странного парня с прицела. - Стой! Стрелять бу…да твою ж мать!

Парень бросил на неё быстрый взгляд и…исчез! Вот, просто, взял, скользнул куда-то в сторону и растаял под порывами ледяного радиоактивного ветра.

Ворона почувствовала себя ребёнком, которого поманили лакомством, а потом взяли, и треснули по лицу. Обидно было до боли. До соплей. До замершего в груди разочарованного крика!

К горлу подкатил ком - так вдруг? Так тупо обмануться? Видимо, действительно, годы без людей свели её с ума…

Но порефлексировать не получилось.

С замершим сердцем Ворона услышала характерный, заунывный и, что самое паршивое, приближающийся вой.

Она только успела обернуться, как на крышу ржавого автомобиля, с треском и скрежетом, вскочила туша, поросшая густым серым мехом. Чёрные когти на длинных подвижных, как у человека, пальцах, царапали ржавый металл. Прямо в глаза Вороны смотрели горящие жаждой крови жёлтые волчьи глаза. А в лицо скалилась вытянутая морда с огромными клыками, способными прокусить даже каску и разорвать броник, как ветошь.

- Бобик, место! - процедила Ворона сквозь зубы, чисто для того, чтобы подбодрить себя тупой шуткой. - Сидеть!

Лютоволк утробно зарычал.

Ручищей достанет запросто. Но это ему и не надо - она попалась! Зверюге достаточно прыгнуть, а там уже всё…

Яростное шипение. Лютоволка, едва прыгнувшего, сбила на землю серая тень. Ракета!

Лютоволк барахтался в пыли, силясь сбросить с себя вцепившегося в него енота. Но зверёк своё дело знал. Он уворачивался от мощных лап и челюстей. Царапал, кусал. Рвался к глотке. И, в конце-концов, разорвал чудовищу ярёмную вену.