Адам Борут. Начало (СИ)

И вот сейчас, когда она снова близко, он теряет ее, не успев увидеть. Его Василинка! А может он успеет, он представит перед ней — вот так, прямо с военного лагеря — в броне и с оружием. Она увидит, как он возмужал, закалился в постоянных боях, узнает, чего он уже достиг, и может быть, отнесется к нему по-другому. Посмотрит не как на мальчишку, готового сломя голову, бежать по любому ее приказу. А как на славного воина, достойного уважения и любви. Да, да, на этот раз, он ей все скажет! Заставит выслушать, даст понять, что он чувствует! Только бы успеть!

Княжич застонал, и в который раз подстегнул коня, пытаясь бешеной скачкой заглушить страшные опасения. А что, если он опоздал! Нет, думать об этом было нельзя, иначе он точно сойдет сума. И Войко старался представить ее дивные глаза, ее беспечную улыбку, заставляющую переворачиваться его сердце, ее потрясающе прекрасные волосы, заплетенные в длинную косу.

Лишь увидев вдали неясные в свете луны очертания замка, вконец измученный мыслями Войко немного придержал коня. Замок высился молчаливой темной громадой, но одно оконце прямо над стеной, в крохотной караульной — светилось тусклым огоньком.

Войко подлетел к воротам, застучал по ним рукояткой кинжала, закричал, чтоб открывали. Стук далеко разнесся в ночной тишине. Где-то наверху заскрипела дверь, и сонный голос стражника, неприветливо спросил:

— Кто такой, что надо?

Войко сходу отличил надтреснутый голос старого вояки — Трохима Кыянца. Прозвище его пошло оттого, что без костыля — кыя, он нигде не появлялся, с тех пор, как получил тяжелое ранение в ногу.

— Княжич Воислав, — выкрикнул Войко. — Трохим, открывай!

Но стражнику, который узнал его сразу, понадобилось не меньше десяти минут, чтобы открыть ворота — видно спускался долго по крутой лестнице, стуча своим костылем..

Когда Войко въехал во двор, стараясь ничем не показать своего нетерпения, весь небольшой гарнизон, оставленный в замке и в основном состоящий из старых воинов, выстроился перед ним неровным строем. Воислав понял теперь причину задержки — гарнизон спал, небось, а перед княжичем надо вид показать. И это — когда турки могут быть на подходе.

Войко спешился, бросив поводья Трохиму, и дальше, у внутренней арки — сразу заметил карету, с запряженными цугом четверкой чистокровных саксонских жеребцов.

Забыв о разносе, который хотел учинить гарнизону, Войко отрывисто спросил:

— Карета — чья?

Трохим выдвинулся вперед, произнес почтительно:

— Так это, княжич, гость, Годфрид Гольдханд, барон, уезжает. С невестою.

Войко мгновенно вспомнил того барончика, что при его отъезде, Василинку развлекал, нахмурился, чувствуя, как ярость охватывает его.

— Где он? — выслушав по-военному короткий и четкий ответ старого воина, распорядился, — о коне позаботься!

Он махнул рукой и зашагал к входу правого крыла замка. Именно там обитала Василина, когда он был здесь последний раз. У дозорных о ней спрашивать не стал — не пристало. И потому, шел быстро, перешагивал через две ступеньки, поднимаясь на высокое крыльце. Дверь распахнулась, едва он подошел к ней. Из-за нее показался барон, облаченный в латы, а за ним девушка, закутанная в темный плащ. Капюшон скрывал ее лицо, но Войко мгновенно узнал свою Василинку.

Он замер, впиваясь в нее взглядом, о бароне старался не думать, боясь не сдержаться. Удивился, что княжна, ахнув, отступила на шаг. Факелы в коридоре потрескивали и чадили, давая неровный свет, отчего на стенах плясали причудливые тени. Войко подумал, что остался неузнанным в этом полумраке, да еще в броне, по сравнению с которой тяжелые латы барона смотрелись громоздко и напыщенно. Княжич снял с головы шлем и, стараясь говорить спокойно, произнес:

— Здравствуй, пани, не признала меня?!

Девушка вздрогнула от звука его голоса, потом откинула капюшон.

— Войко? — произнесла она удивленно и растерянно.

Он обрадовался. Она редко называла его так, только когда умаслить хотела. Или когда забывалась от сильных переживаний, что случалось нередко, но только давно — когда они были младше. Все это промелькнуло в его сознании, пока он делал к ней шаг.

— Приехал повидать тебя, — произнес он, не зная как приступить к волнующему разговору.

Она молчала и он, наконец, решил обратить внимание на ее дорожный костюм:

— Куда вы уезжаете, княжна? — воскликнул он, — дороги кишат бандитами и турками.

И тут же вспомнил слова Трохима: «…барон, уезжает. С невестою».

Княжичу показалось, что мир вокруг рушится, разбивается на тысячи мелких осколков. Он, не раз с улыбкой встречавший опасность, сжал кулаки, не отрывая глаз от прекрасного лица.

— Княжна Василина — моя невеста, — произнес вдруг молчавший до этой минуты барон и, сделав шаг, заслонил Василину своим телом. Он улыбнулся, глядя на Воислава с едва заметным торжеством.

— Уйди, — одними губами произнес княжич.

Барон улыбаться перестал, но не сдвинулся с места, отрицательно качнув головой:

— Не вмешивайся, княжич, опоздал ты!

Войко вспыхнул, глядя на барона яростным взглядом, рука сама легла на рукоять шашки.

— Уйди, барон, — тяжело дыша, произнес он.