Адамант Хенны

– Махал! Тут ещё и колючки!.. – шипел Малыш, продираясь сквозь заросли.

– Да тихо же, – проговорил кхандец. – Это здесь…

Еле слышно заскрипели разматываемые верёвки.

– Крепи здесь. Крюк нашарил?

– Ага. – Торин набросил петлю на вбитый в щель между каменными блоками костыль. Ловко затянув узел, Рагнур бесшумно, точно кошка, скользнул вверх.

– Вторую петлю!.. Так… Есть! Фолко, поднимайся! Торин, готовь ему петлю! Он мне передаст…

Фолко одним движением подтянулся вверх, пальцы нашарили железный крюк. Удерживаясь одной рукой, хоббит принял от Торина верёвку, взял её в зубы и перехватил свисавший сверху конец. Теперь предстояло подняться выше и передать его Рагнуру…

Так, по вбитым в стену костылям, четверо спутников благополучно поднялись на высокий парапет. В идеале он должен был охраняться, но кому из стражей могло прийти в голову, что злоумышленник сможет одолеть семидесятифутовую стену? Такого не бывало испокон веку… И потому охранники спокойно дремали в сторожевой башенке, дремал и командовавший караулом сотник – вахта на стенах считалась чем-то вроде отдыха.

– Отлично. – Кхандец быстро и ловко сматывал верёвки. – Теперь вниз!

– А крюки кто сделал? – Извечное любопытство хоббита вновь взяло верх над осторожностью.

– Мы, – кратко молвил Рагнур. – Разведчики Морского народа. Крючья заметишь только вблизи – они хорошо подделаны под камень. Ну а про обходы стен понизу здесь и вспоминать забыли…

Спуститься со стены оказалось куда проще, чем подняться. Вниз вела широкая лестница – и никем не охранялась.

Под ногами лежала Хриссаада. Чужой, совсем чужой город. Не хороший, не плохой – а просто чужой. Чужим здесь было всё – даже звуки и запахи. Город ворчал и ворочался во тьме, словно огромный пёс. Перемигивались тусклые огоньки в узких оконцах; покачиваясь, плыли по улицам факелы в руках ночной стражи; в харчевнях уже готовились к новому дню, город дышал, обдавая друзей ароматами жареной баранины и свежего хлеба пополам с вонью сточных канав, что текли по краям улиц прямо в реку.

– Ну, пошли. – Кхандец легко шагнул вниз.

Несмотря на жару, лишь чуть-чуть ослабленную по ночной поре, четвёрка лазутчиков облачилась в доспехи. Рагнур с завистью знатока взглянул на дивные, серебристо-переливчатые бахтерцы Фолко и тангаров – сам он носил простую воронёную кольчугу, двойную, на совесть сплетённую, – но, конечно, она не шла ни в какое сравнение с работой подземных мастеров.

– Теперь за мной. В случае чего, как договорились: стоять смирно, ни звука, с дозорными я сам разберусь.

Четверо до зубов вооружённых воинов шли извилистым лабиринтом хриссаадских улочек. Чем ближе ко дворцу, тем, естественно, шире и чище становились проезды, выше и наряднее дома.

– В трущобах – безопасней всего, – вполголоса заметил Рагнур. – Стражники туда суются редко, но уж если суются – то настоящей облавой. Нам уже недалеко. День переждём, я осмотрюсь получше – а там и в гости во дворец наведаемся.

Фолко шагал, на треть выдвинув меч из ножен. Годы странствий научили: зачастую исход схватки решает первый удар. Если ты опередишь врага на долю мгновения – то уже можешь выиграть. Хоббит не слишком-то верил словам Рагнура о том, что тот сумеет без крови «разобраться» с дозорными – потому что палящий незримый Свет, Свет, который повёл Фолко в это новое странствие, уже давно заливал Хриссааду, намертво вплавляясь в сознание здешних обитателей. Шестым чувством Фолко ощущал разлитый вокруг беспричинный гнев, только и ждущий, чтобы вырваться наружу, не важно на кого – своего же соседа или чужака на рынке…

Мысли Фолко были коротки и точны. Он не позволял себе расслабиться, он держал себя в железных рукавицах – мастер Холбутла, бывалый и опытный командир пеших лучников, давно уж сменил Фолко Брендибэка, мирного хоббита-книгочея, любившего подразнить дядюшку Паладина (мир твоему праху, дядя, – спи спокойно, мы справили по тебе славные поминки…).

Свет, Свет, Свет… Свет – это благо. Как и Тьма. Когда они занимают каждый своё место и не пытаются вытеснить друг друга. Приходит день – и колосятся злаки, трудятся люди, добывают пропитание звери и птицы; приходит ночь – и веки смыкаются благодетельным, несущим отдохновение сном. Набирается сил земля; а люди в вечерней тишине слагают песни – или же любят друг друга, зачиная детей…

– Пришли! – коротко шепнул кхандец. – Вот он, дворец!

– И как мы теперь дальше? – по всегдашней привычке осведомился Малыш.

– Очень просто. – Рагнур обнажил саблю и уверенно, властно забарабанил эфесом в деревянную створку.

Они стояли возле неприметной боковой дверцы, наверное, какого-нибудь чёрного хода из дворцовых поварских или кладовых. Некоторое время на стук никто не отзывался – и тогда Рагнур бросил несколько громких ругательств по-харадски.

Это подействовало. В двери открылось небольшое застеклённое окошечко, мелькнул тусклый свет лампадки. Сонный голос что-то недовольно спросил – очевидно, «кто такие?».