Адамант Хенны

Эовин недоумевающе глядела то на одного, то на другого. Рагнура всякие там огни и прочая чепуха не занимали вовсе – и кхандец даже не прислушивался к разговору спутников. Сидел, вострил саблю…

– Да… еще южнее Харада. Там горы… очень высокие… и как будто бы море неподалеку, – припомнил хоббит, с усилием извлекая из памяти опаленный белым пламенем серый берег; рядом тяжело плескались такие же серые, безжизненные волны, словно и не вода это вовсе, а какая-то ядовитая слизь…

– Горы? Южнее Харада? – встрепенулся Рагнур, разобрав последние слова Фолко. – Есть такие! Мы их Хребтом Скелетов зовем. Там в незапамятные времена какая-то бойня случилась… Кто, с кем, для чего – один Морской Отец ведает, если, конечно, в те края хоть раз заглядывал.

– А почему Скелетов? – полюбопытствовал хоббит.

– Так ведь там костяков этих валяется – видимо-невидимо. Целые орды, верно, полегли. И оружия много – старого, очень старого. Оно и понятно – в пустыне железо ржавеет медленно, не то что у нас, на море…

– Горы… – задумчиво протянул Фолко. – А за горами…

– А за горами – река Каменка… И Нардоз – наш Нардоз. Стоит… вернее, стоял. – Кхандец сжал кулаки. – Еще южнее – Молчаливые Скалы… И – Дальний Юг.

– Перьерукие! – выдохнул хоббит. – Это их владения…

Рагнур кивнул:

– Тан рассказывал мне – перед тем, как послать к вам… Говорил – вы видели пленника тана Вингетора?

– Угу, – отозвался Торин.

– И что – действительно перьерукий?

– Самый что ни на есть расперьерукистый перьерукий! – уверил кхандца Малыш. – Ну, конечно, перья у него не как у орлов Манве… но тоже есть.

Вождь, говорят…

– Чудеса, да и только. – Проводник развел руками. – С такими мы еще не дрались… но это даже и к лучшему! Интереснее будет…

Для Рагнура война все еще была забавой, смертельной и кровавой игрой, в которой ставка – смерть, и это лишь подогревает азарт воина…

– Ну, нам пока не к перьеруким – а в Умбар, – заметил Малыш. – Или кое-кто уже собрался к этим, как их. Горам Скелетов? – проницательно добавил он, окинув внимательным взглядом лица Торина и Фолко.

– Не забывай, для чего мы отправились сюда, – напомнил другу хоббит.

– Превеликий Дьюрин! – застонал Малыш, обхватив голову руками. – И за что только – неужто за одну невинную любовь к пиву! – ты послал мне этих безумцев в друзья и спутники? Они вечно лезут в самое удобное для потери голов место – и мне приходится, хочешь не хочешь, тащиться следом, потому что должен же быть с ними хоть один здравомыслящий тангар!

– Ну-ну! – Торин только отмахнулся, давно привыкнув к причудам сородича.

– Кто-то должен помочь Эовин добраться до Умбара, – непререкаемо заявил Фолко. – И слушать ничего не хочу! Один раз ее уже украли… не хватало, чтобы теперь просто убили, если нас таки нагонят! Слышите, вы, тангары?!

– Я не пойду! – Эовин вскинулась разъяренной кошкой. – Ни за что!..

– А как ты себе это мыслишь, друг хоббит? – невинным голосом поинтересовался Торин, с преувеличенным интересом рассматривая лезвие своего топора. – Что один из нас бросит остальных и потащится в Умбар? А там будет попивать себе пивко в местных тавернах – прескверное, надо сказать, его и пивком-то назвать нельзя! – давить мух да громко жаловаться на скуку? Неужели ты обречешь одного из нас на такую пытку, ты, наш давний друг?!

– Торин, – внутри у хоббита все кипело, – ты понимаешь, что Эовин здесь оставаться нельзя?! Или в твоей тупой гномьей башке от неумеренного потребления пива уже вконец помутилось.

Торин побагровел, на скулах тангара заходили желваки, а громадные кулачищи сжались. Таким Фолко видел его только перед самыми жестокими битвами.

– Да что ты возомнил о себе, ты… – начал было гном, и, наверное, все кончилось бы нешуточной дракой – если бы хоббит не овладел собой.

– Торин, опомнись! Это же то самое безумие, что и у харадримов, и у перьеруких! Понимаешь, нет? Малыш, помоги!

Маленький Гном действовал, как всегда, быстро и не раздумывая. Схватив котелок с водой, он в одно мгновение опорожнил его за шиворот Торина. Тот взревел, словно десять балрогов сразу – так, что Рагнур, скривившись, повис у него на плечах, самым невежливым образом пытаясь заткнуть ему рот.

– Обезумел ты, гном! – зарычал кхандец в самое ухо Торина.

На рычащем тангаре повисли Рагнур и Малыш; миг спустя к ним присоединился Фолко. И – то ли вылитая Строри вода и впрямь подействовала отрезвляюще, то ли еще что, но Торин вдруг как-то обмяк, уронил руки и перестал вырываться.

– Все, друзья, все. – Он провел по лицу широченной ладонью, словно снимая липкую отвратительную паутину. – Уже прошло… Ух!..

– Нам нельзя ссориться – неужто еще кто не понял? – с досадой заметил Фолко. – Да, на нас эта штука действует слабее – но действует все равно. И мы запросто перережем друг другу глотки, если начнем спорить по каждому поводу…

– Вот именно, – подхватил Малыш. – Так, может, ты тогда и уступишь?..

Эовин умоляюще смотрела на хоббита. Тот, не выдержав, отвел взгляд.