Адамант Хенны

Торин лишь покачал головой. Лицо его оставалось мрачным.

— Иногда мне кажется… — негромко произнес он, — что и с Олмером, быть может, все обошлось бы, не кинься мы его убивать.

Тут уже подхватился и хоббит:

— Да ты что!.. Нас же сам Радагаст отправил!

— Вот именно. И оттого, что один из Майар приложил к этому руку… все так и получилось.

Малыш безнадежно присвистнул и махнул рукой.

— Хочешь, я тебе за пивом сбегаю, а? Что-то ты у нас заговариваться стал, друг Торин…

Однако тот лишь отмахнулся.

— Ну, зато теперь нам все стало ясно, — пожав плечами, сменил тему Малыш. — В Рохане и без нас справятся. Брего хоть и косноязычнее собственного жеребца, но дело-то знает. А Эовин мы бросить не можем, хотя Эодрейд тогда нас точно проклянет…

— Да пусть проклинает, — отмахнулся Фолко. — Как бы нам самим себя не проклясть, вот о чем думать надо. «Не пред людьми, перед собой будь чист» — кто сказал?

— Да, сказано верно, — кивнул Торин. — Я согласен с Фолко. Эодрейд на нас взъярится… что ж, найдем у кого полками командовать. У Беорнингов или в Королевство Лучников подадимся…

— Чего гадать? — нахмурился Фолко. — Сперва Эовин спасти, а потом уж голову ломать…

— И то верно, — согласился Торин…

Сборы не заняли много времени. Фарнак и его друзья таны не поскупились — достали и выносливых хазгских лошадок, и всего остального, потребного для дальнего и опасного пути через пустыню. Гномы увязывали последние тюки с поклажей, когда в дверь постучали.

Торин, прихватив на всякий случай топор, пошел отворять. Времена, когда можно было крикнуть: «Входи, не заперто!» — давно и безвозвратно миновали.

— Кто?

— От тана Фарнака с приветом и словами: «Я проводник из Кханда!» — И гость назвал пароль.

— Тогда заходи, — откинул Торин запор.

Проводнику пришлось изрядно нагнуться, чтобы не расшибить лоб о низкую притолоку. Высокий, поджарый, узколицый, весь прокаленный солнцем, в просторной белой одежде, с накинутым на голову белым же капюшоном; в движениях его сквозила мягкая, ленивая грация опытного воина, хотя оружие на виду он не носил. Серые глаза эльдринга смотрели прямо и остро.

— Мой тан рассказал о вашем деле, — кхандец неожиданно улыбнулся, блеснув ослепительно белыми зубами. — Это, я вам скажу, по мне! Чем безумнее, тем лучше!

По барханам скачущий — он подобен птице,
Соколу иль кречету голубых кровей,
Ну а кто размеренно едет по дороге —
Так его мужчиною непристойно звать! —

неожиданно продекламировал он. — А зовут меня Рагнур. Так прозвали в дружине — полное-то мое имя куда длиннее… Нам пора в дорогу. Тракт от Умбара до Хриссаады, столицы Харада, я знаю как свои пять пальцев. Не сомневайтесь, выручим девчонку!

Дневная жара спадала, уступая место мягким волнам катящейся с океана прохлады. Четверо всадников миновали ворота Умбара.

Часть II 1732 год. Разгар лета

Глава 1

Июль, 14, Умбар, рынок рабов

— Фр-р-ха! — Тан Старх брезгливо кривил губы, оглядывая серую толпу выставленных им на продажу рабов. — Акулья сыть! — бросил он первому помощнику. — Кто их возьмет-то?! В Хараде покупщики ныне разборчивы стали…

— Так иных-то где и взять? — принялся оправдываться помощник. — Вон до чего дошли — уже и ховрарами не брезгуем! Когда такое было?

— Акулья сыть! Было, пока этот болван Скиллудр за Олмером не пошел…

— Вот именно! — поспешил поддакнуть первый. — Бывало, одних гондорских красоток везешь, то ли дело! И барыш, и спокойствие… С руками отрывали!..

— Ладно, не трави душу… — сердито бросил Старх. — Еще и Фарнак этот… проболтались из-за него на рейде, запоздали с погрузкой… Залбул-то уже ушел, говорят, нас не дождался… Кому теперь всех этих дохляков сбывать станем?..

Первый помощник счел за лучшее отмолчаться.

Громадную пыльную площадь невдалеке от городских стен Умбара занимал рынок рабов — ныне одна из главных статей торговли морского города. Тут тянулись длинные серые помосты с многочисленными кольцами — закованных в цепи невольников выгоняли на высокое место для всеобщего обозрения. Болтали, будто там одновременно продают тысяч по десять рабов — да только кто ж считал?..

Старх, по-прежнему кривясь, лишний раз оглядел свой товар. Мало! Две сотни голов — и это у него, первого охотника за рабами среди умбарских танов! И добро бы головы-то еще оказались гондорские или там, скажем, роханские, так ведь нет! Жалкий восточный сброд, отребье, приползшее на Запад, держась за самый край плаща Олмера Великого! Старх глубоко их презирал. Ни на что, кроме как служить двуногим скотом и приносить ему, Старху, звонкую харадскую монету, они не годятся.