Адамант Хенны

Потому что это страшнее, чем Саурон. Страшнее, чем даже Олмер — тот, случись ему победить, непременно пошел бы путем Ар-Фаразона Золотого, последнего нуменорского владыки, не более; а вот если светоч будет продолжать заливать Средиземье своим незримым ядом… Проклятье, ты один в глуши, и не у кого спросить, и нету больше ни Радагаста, что направит тебя на след, ни мудрого Форве, ни Великого Орлангура, что в равнодушии своем помогает всем — и правому и виноватому, лишь бы не остановилось коловращение Миров… Все, никого нет. Перстень принца Авари хоть и ожил, да не совсем — до Вод Пробуждения не дотянуться…

Вновь, как и в дни Погони за Олмером, — отвратительная серая Мгла перед тобой. Можно рубить ее мечом, можно пронзать стрелой — все бесполезно. Остается только одно — брести на ощупь.

В висках стучала кровь. Предбоевая ярость горячила душу, вливая новые силы. Фолко замер, сжав кулаки и сильно прищурив глаза. Ему казалось, что мрак вокруг него медленно сменяется серым полусветом, что он словно бы воспаряет над землей — без всякого Древобородова питья. Лес остался внизу; стволы истончились, превратившись в жутковатые подобия скелетов с растопыренными костями рук-ветвей. Хоббит поднимался все выше и выше и видел: чащобы вокруг пусты, только хищное зверье шарит в поисках добычи; тхеремская погоня где-то заплутала.

Правда, не вся. Один-единственный всадник продолжал упрямо тащиться по следу беглецов. Тонкая, с виду хрупкая фигурка, никак не похожая на харадского воина… Неужто все та же настырная Тубала?..

Впрочем, она пока еще далеко. Посмотрим лучше во-он туда…

Стоп! А это что еще такое?! Дорога? Да… именно так… И… и люди на ней! Тхеремское войско? Знать бы, куда направляется… Хотя нет, путь идет куда угодно, лишь бы подальше от границ обескровленного, на одном колене стоящего Гондора… И… снова стоп! Там, на дороге!

Хоббиту показалось, что он лишается рассудка. Там… там, среди серой неразличимой толпы, вдруг молнией сверкнули золотые, струящиеся, подобно пламени на ветру, волосы Эовин! Покрытые грязью для отвода глаз — но разве обманешь эльфийский перстень?

Август, 9, Великие Степи, дорога от Цитадели Олмера на юг

Выносливая лошадка неспешно рысила все вперед и вперед — по беспредельности великих истерлингских степей. Многие, слишком многие ушли из этих мест в поисках лучшей доли на Запад, под знаменами короля Олмера; назад возвратились немногие. Большинство уцелевших осели в Арноре, основав новое королевство. Семьи мало-помалу тоже перебрались на Закат, а оставшихся здесь, верных дедовским обычаям, было слишком мало, чтобы степь вновь темнела бы от бесчисленных табунов. Стоянки попадались редко, и еще реже встречалась на них молодежь. Старики, хоть и не обделенные добычей, смотрели на гостя хмуро, едва-едва цедя сквозь зубы положенные законом гостеприимства слова. И это притом, что каждый в этих краях знал странника.

Горбуна Санделло.

Он уехал из Цитадели ночью, обманув бдительных сторожей. Мальчишки! Разве таким его сторожить! Эх, Олвэн, Олвэн… Решил бить — так бей. Посади в темницу, закуй в цепи, а не ставь безусых парней, уверенных, что горбатый мечник своим клинком только и может, что мух отгонять.

Бледные губы чуть искривились в некоем подобии улыбки. Он не убивал тех дураков из охраны. Одному хватит распоротого бедра, а другому — плеча. Мясо молодое, зарастет. «А в кость я бы и не попал» — так, наверное, мог подумать Санделло в тот миг, когда рука его коснулась висевшей на поясе пары метательных ножей.

Его боялись. Молва летела, далеко обгоняя старого воина. Ему уступали лучшее место в шатрах. И сам он, раньше умевший спать на любом холоде и ветру, волей-неволей тянулся теперь к теплу.

Он почти ничего не говорил. Молча принимал угощение, и казалось, не задевают его ни колючие взгляды, ни дерзкие слова — на самом пределе дозволенного древним обычаем. Он лишь клал поперек колен длинный меч в шершавых древних ножнах — а за спиной у горбуна намертво приторочен был другой клинок, плотно закутанный в серые тряпки.

Иногда он останавливался на вершине какого-нибудь холма и надолго замирал, вглядываясь в горизонт на севере. Но — ничего, кроме травяного моря да неба, что сливалось там, в заокраинной дали, с Великой Восточной Степью, он не видел. Порой можно было разглядеть немногочисленные фигурки всадников, всегда обремененных вереницами вьючных лошадей или даже высокими телегами — истерлингский род перебирался на новое место. Кто поверил бы, что еще совсем недавно из этих мест выплеснулась всесокрушающая волна небывалого нашествия, опрокинувшая и похоронившая под собой казавшиеся вечными закатные державы?.. Да и то сказать, Гондор-то так до конца и не добили…