Адамов мост

Георгий Бриц (Sagittarius) АДАМОВ МОСТ

Страницы древней, очень древней книги предо мною; я шевелю, перелистываю их вполне благоговейно; но великая печаль закрадывается, заползает в мою душу и поселяется там — образы прошлого, картины настоящего и неясные контуры будущего выступают в столь сумрачных очертаниях.

О, этот сумрак над нашей зеленеющей планетой! Как редки минуты полного его рассеяния, как быстролетны периоды сравнительной чистоты земных горизонтов.

О, этот сумрак! Виновник великих, горестных недоразумений, длинной цепи неудач, жестоких противоречий.

Довольно, довольно!.. Свети нам, солнце, изливай радость жизни, дари сбывающимися мечтами, о пламенеющий диск!

Улыбка саркастическая, улыбка едкого сомнения дрожит и задерживается на кончике моего пера; я медленно и очень внимательно стряхиваю ее.

Часть первая

I ЗВЕЗДА НА ВОСТОКЕ

В Тенишевском училище, на Моховой[1], происходило собрание организации, носившей заманчивое название «Орден Звезды на Востоке»[2]. На висевшей у подъезда афише стояла довольно известная фамилия устроительницы собрания, а вход оказался свободным для всех желающих.

— Саянов, ты понимаешь толк в этого рода вещах, не зайти ли от нечего делать? — произнес один из двоих мужчин, рассматривавших афишу.

— Зайдем, пожалуй, — ответил названный Саяновым, среднего роста блондин с голубыми, несколько насмешливо глядевшими глазами.

— Зайдем, — продолжал он, — хотя бы для сравнения; не так давно, в цирке, другая женщина, тоже, как нарочно, с двойной и настоящей русской фамилией, угостила нас ультра-патриотическим концертом; посмотрим, как будешь реагировать ты на выступление сегодняшней дамы. Помнишь, как тогда: «Но серба взять мы не позволим, а от России руки прочь!» Здесь будут песни из другой оперы.

Разговаривавшие вошли.

Громадная аудитория не была полной, но ее нельзя было назвать и пустой. Явно, подавляюще преобладала молодежь — юноши и девушки, украшенные в большинстве бантиками голубого цвета и эмблематическими значками.

На эстраде подвизались пожилая дама, старик, одетый как-то несуразно и еще двое-трое лиц. Программа состояла из музыкальных номеров, пересыпанных обращениями к собравшимся.

— «Верю, что вскоре появишься на земле, о великий Учитель мира, и хочу уже теперь жить так, чтобы в день Твоего пришествия быть достойным узнать Тебя» — упала, среди других, фраза с эстрады; за ней последовали еще, также носившие характер исповедания какого-то символа веры.

— «Не премину начинать и заканчивать каждый день свой просьбой благословить все, что буду пытаться делать для Тебя и во имя Твое».

— «За свой особенный долг почитаю распознавание величия и преклонение пред таковым, в ком бы оно не проявлялось; равно буду стремиться к сотрудничеству с теми людьми, духовное превосходство которых смогу постичь».

— Что, Митя, не хватит ли с нас? — обратился старший к своему юному спутнику, выказывавшему явные признаки не терпения.

— Пойдем, Саянов, пойдем, мне здесь не по себе.

Не дожидаясь перерыва, приятели вышли из зала, провожаемые легким шиканьем.

— В чем тут суть, Саянов? Я не понимаю как следует, но чувствую, что не дело здесь делается.

— Значит, тебе, Митя, больше пришелся по душе — не знаю, двадцать который — концерт Горленко-Долинской,[3] с его императорами и королями, национальными гимнами и всяческими демонстрациями национальных и союзнических чувств?

— Бесспорно. Там хотя и грубо, но все ясно и целесообразно. Есть враги и есть союзники, есть война и надо довести ее до победного конца.

— А здесь, Митя, хотя и не без тонкостей, с большой порцией тумана, но тоже не бесцельно.

— Так объясни же, что все это означает?

— Изволь, я тебе растолкую. Прежде всего, прикинь ты вот что: много ли есть среди вас, студентов, тебе подобных — с войной до победного конца, с верой, царем и отечеством? Немного ведь, горсть; но и этой горсти не должно быть.

Не горячись, не горячись, — остановил своего спутника Саянов, — выслушай до конца; не должно быть, между прочим и с точки зрения тех, для которых «Satyat Nasti Paro Dharmah» — вот как это звучит, а переводится — «Нет религии, кроме правды»[4]. Взвесь, милый друг, всю значительность этой сентенции и тогда ты, может быть, обратишься к сравнительному изучению религий в поисках указанной «правды», может быть, найдешь себя «у ног учителя»[5], возвещаемого вот и этой, приобретенной нами только что брошюркой; в тебе наступит перелом, одна из твоих опорных консервативных точек перестанет быть таковой и ты потеряешь себя как типичного представителя своей породы.

Саянов передохнул, поглядел на внимательно слушавшего Митю и продолжал: