Адаптация

Я бы хотела обладать телепатическим даром, чтобы отправить ей сигнал типа «он мой и не вздумай его трогать», но остановило меня вовсе не то, что на самом деле он не мой, а то, что нельзя не давать ему выбора. Он должен сам меня выбрать, как это ни печально, а я могу только ждать и делать всё от меня зависящее, чтобы показать, что я лучше.

Я ведь лучше, верно? Но хоть в чём-то!

Благодаря тактичному молчанию со всех сторон мой боевой настрой испарился, Злодей откинулся на стуле и допил свой напиток одним глотком. Тяжело вздохнул.

- Нам пора работать. Не знаю, почему вы на самом деле тут шлындаете, но это ваше дело. А у нас намечен захват, так что некогда бездельничать. А теперь – уходите.

Как стыдно-то! Всё-таки подставилась, ведь нас так демонстративно выпроваживают наверняка из-за моего поведения.

Однако Парфен свободно встал и не выглядел расстроенным. Улыбался так тепло, будто в себя не мог прийти от радости, что повидал давних друзей.

- Пока, Тарлонг. И рад знакомству, Лиана.

- Заходите, - ответила она, прикрывая глаза рыжими ресницами.

Я отвернулась и дождалась, пока Парфен пройдет мимо, а потом пошла за ним. Так мы неторопливо двигались в сторону холма, с которого спустились, по дороге Парфен с любопытством оглядывал лагерь и дружелюбно улыбался всем встречным–поперечным. Особенно девушкам, что меня особо раздражало. Надо же, он у нас в отличном настроении, подумайте, какая невидаль! Не то что я. Нет, я знаю, конечно, теоретически, что в мире существует множество девушек, некоторые вполне симпатичные, найдётся и одна-две красавицы, но что они станут попадаться ему на глаза... этого я не предусмотрела.

Оказывается, я жутко ревнива.

Боже, а я ведь всегда посмеивалась над такими девицами, которые глаза готовы выцарапать, стоит тебе взглянуть на их кавалера, обычно, кстати, довольно облезлого и неприятного типа, на котором твой взгляд остановился совершено случайно. Но ведь в моём случае там очень даже есть на что посмотреть? Значит, мой случай исключение?

Ага, наверняка каждая так и думает.

Чёрт, чуть язык себе не откусила от злости.

Пришлось немного отстать и стараться смотреть всё больше под ноги, а то мало ли что я могу сделать в порыве аффекта. Не закатывать же, в самом деле, скандал тому, что он улыбается и здоровается с девушками? Это ведь безумие, верно? Однако так хочется…

В общем, таким неторопливым манером мы прошествовали мимо стола, за которым уже завтракало около десятка вольнодумцев, мимо вездехода, по которому Парфен вычислил вольнодумцев.

И даже минув границу лагеря и оставшись в одиночестве, мы двигались медленно и молча.

Оказавшись далеко от лагеря, на вершине холма, Парфен вдруг резко остановился, оглянулся, развернулся, выпрямился и в упор уставился на меня серьезными глазами. Больше он не улыбался.

- Айка, тебе придётся уйти.

Земля под ногами зашаталась, качнулась вперед, потом, к счастью, выровнялась, а потом полностью приковала к себе моё внимание, потому что я даже не могла поднять головы.

Я знала, конечно, что рано или поздно это произойдёт. Как у нас говорят – «сердцем чуяла». Можно сколько угодно мечтать о покорении принца, но факт в том, что принцы любят принцесс. Вернее, время проводить предпочитают с хулиганками, однако женятся и на люди выводят всё-таки принцесс, таких же, как они сами. И детей с ними заводят, и общий дом, потому что развлечение и семья для них совершенно разные понятия. И только такие наивные дурочки как я, продолжают верить в принцев, предназначенных Золушке.

Я всё испортила. Не знаю, что именно я сделала не так в этот раз. Опозорила, должно быть, таким способом, каким еще умудрилась не опозорить прежде.

- Айя… Скройся в джунглях или лучше уйди на ту сторону зоны, подальше от этого лагеря. Они действительно что-то задумали, поэтому держись подальше. Ты слушаешь?

- Что? – спросила я, не поднимая глаз. Он хочет от меня отделаться, раньше, чем закончатся три дня, это и ежу понятно. Не хочет рисковать. Хорошо хоть разговаривает как ни в чём не бывало и не злорадствует. Это было бы так стыдно – если бы он стал надо мной смеяться, потому что впервые я понимаю, каким уязвимым ты становишься, когда открываешься другому человеку, и как легко сделать тебе больно, как легко уничтожить, растоптать и даже не понять, что ты наделал.

- Ты заметила? Они всей командой ночевали на улице, там груда неубранных сдутых матрасов и мешков. Поняла, что это значит?

- Не поняла.

Да и не до этого мне. Меня поглощает вселенская скорбь одиночества, мне не до наблюдений, где проклятые вольнодумцы, заставившие Парфена от меня отвернуться, ночуют. Пусть хоть в уборной, складированные штабелями! Плевать! Что же мне делать?

- Значит, в палатке места для сна нет. Значит, это место занято чем-то другим, более важным, тем, что нужно прятать от посторонних глаз. Значит, в палатке расположено что-то другое. Понимаешь? Знаешь, что там внутри?

Я несколько раз шевельнула губами и только потом выдавила:

- Нет.

- Там наверняка катер!

- Какой катер?

- Планетарный!