Однажды вечером она попросила старшего подвезти ее из лицея домой на мопеде. Осень была багряной, суровой. За несколько дней до этого на Севенны обрушилась страшная буря, сумасшедший ветер, бабушка наверняка бы знала, где он зародился. Вода поднялась на несколько метров, смела деревья, автомобили, два человека пропали без вести. Наводнение разрушило кемпинг, устроенный на намывной территории, смыло мостки, унесло запасы древесины, теплицы и повредило грядки с луком. В деревне в магазинах на набережной водой выбило окна. Аптекарь рассказывал, что у него уплыли шприцы, у мясника вышли из строя все мясорезки. И все же, по словам владельцев магазинов, когда вода начала затапливать их помещения, они смогли добраться либо до лестницы, ведущей на жилой этаж, либо до черного хода. В общем, брат с сестрой были тем вечером у реки. Вокруг лежали выкорчеванные деревья, их ветви скрыл ил. Было что-то непристойное в обнажившихся корнях. Русло реки расширилось на несколько метров, как будто две руки с небес решили раздвинуть и сровнять берега, на которых больше не осталось ни деревьев, ни камней и остались только широкие песчаные полосы. Сидя за братом на мопеде, младшая, казалось, сливалась с окружающим миром, впитывала запахи влажной земли, слышала странные звуки, крики доисторических животных, шорох теней, шелест первобытного леса. Младшая старалась прижиматься к спине брата не слишком сильно. Он вел мопед осторожно. Они молчали. Младшая подумала, не потеряла ли она его навсегда. Но было ли это их решением? Как будет, так будет. Она привыкла к потерям. Они проехали поврежденный ураганом мост. Часть парапета смыло, в мосту зияла дыра. Как будто какой-то людоед прокусил мост, оставив на нем изогнутый след огромного укуса. Именно там, как только они проехали мост, у девочки появилась уверенность, что она отсюда уедет.
Когда малыша привезли на следующие каникулы, он снова вырос. Из-за лежачего положения нёбо запало, поэтому зубы росли внутрь, а десны были опухшими. Его немощность стала совершенно явной. Но, к собственному удивлению, младшая отвращения не почувствовала. Она провела лето, избегая его, как и раньше, но наблюдала, как старший брат снова с ним общается. Она не испытывала ни страха, ни зависти. Младшая больше не пыталась навязываться брату, как это было в прошлом. По вечерам они беседовали на разные темы, старший комментировал новости или просил рассказать отца об урожае лука. Она подробно его разглядывала. Ее снова поразило их сходство с малышом. Старший был малышом, который вырос. Однажды утром он вернулся после короткого отсутствия в гостиную, где витал запах кофе, положил рюкзак, быстро поднялся по лестнице к малышу. Заперся в комнате, и младшей казалось, что он стоит там, склонившись над кроваткой. И после этого старший стал выглядеть счастливым. А она смогла вычеркнуть в блокноте еще одну проблему. Брат снова мыл малыша, носил под дерево на реку. Младшая наблюдала за ними издалека. Она вела себя как генерал, контролирующий ход боевых действий: на каком полотенце дремал старший, сколько раз он поднимал голову, чтобы погладить по щеке малыша, вспомнил ли он о бутылке с водой, проверил ли, не спряталось ли в еловых лапах осиное гнездо. Все было в порядке. Ее брат выглядел хорошо. Она открыла блокнот. Зачеркнула строчку. Она практически выполнила свою миссию — ее семья почти воссоединилась. А еще она подумала, что стала такой бесстрастной, что больше никогда не сможет выразить ни единого чувства.