Адаптация к взрослой жизни

Остальные девчонки подхватили мотив, и мы опрометью выскочили во двор, услышав, как за спиной громко хлопнула дверь и лязгнул шпингалет.

‒ Звиняйте, ‒ жалобно проблеял Витька, постучавшись в дверь. ‒ Но вы скоро там? А то кушать очень хочется!

‒ Пошли вон! ‒ огрызнулась через дверь Лена. ‒ Девочкам собраться нужно, они на линейку опаздывают!

‒ Ну, так и мы как бы тоже! ‒ жалобно воскликнул Витька. ‒ Вы нам хоть колбасу в форточку подайте, пожалуйста.

‒ Там сетка от комаров приколочена, ‒ возразила Лена. ‒ И вообще, с вечера надо было думать. Идите отсюда, не подглядывайте, авось до обеда не подохнете!

Угрюмые и небритые, мы отправились на торжественную линейку. На площади возле Дворца культуры сгрудилась огромная и достаточно условно организованная толпа. На ступеньках была сооружена импровизированная трибуна, с которой вещали ректор и деканы. Мы с Витьком умудрились опоздать к началу и слушали обрывки выступления, толкаясь в задних рядах. Наши милые соседки пришли позже нас, но как-то быстро растворились среди первокурсников своих факультетов, и слабая попытка поговорить с ними без надзора Лены оказалась обречена на провал. Само мероприятие было официальным и довольно нудным. По окончании его нам объявили, что для первокурсников начинается «лекционная неделя», и назвали основные аудитории, где будут проходить лекции для каждого факультета. Это было похоже на первый класс в школе, когда малыши сидят все время в одном классе, а учителя по очереди приходят к ним.

Наш курс оказался очень большим, около 150 человек, и поэтому нас разделили на два потока и направили в разные аудитории. Витька оказался на первом потоке, а я на втором и дальнейший путь продолжил один.

Лекционная аудитория располагалась на первом этаже потертого двухэтажного корпуса и представляла собой длинное унылое помещение с тремя рядами парт, не отличавшихся от школьных. Все они были установлены на одном уровне, что серьезно ограничивало обзор доски. Так как мое зрение оставляло желать лучшего и я с первого класса носил очки, то поспешил занять одну из передних парт. Моим соседом оказался широкоплечий парень с ехидной ухмылкой, ростом чуть пониже меня. От него несло крепким перегаром, и он постоянно переговаривался с девчонками, сидевшими позади нас, непрерывно шутил и пытался флиртовать с соседками. Наверняка именно из-за них он оказался рядом со мной, а вовсе не из желания рассмотреть что-то получше на доске.

В окружающем шуме я чувствовал себя очень неуверенно. Еще со школьных времен я не любил большие сборища, всяческие праздники и собрания. Почему-то постоянно присутствовал страх, что сейчас меня в чем-то заподозрят и начнут бить. В школе мне случалось быть битым толпой сверстников, поэтому мой страх казался небезосновательным.

Неожиданно из боковой двери в аудиторию вошла женщина-лектор ‒ и началась моя первая пара, на тему «Анатомия домашних животных». Почти все время мы что-то писали под диктовку, объем подаваемого материала казался слишком большим, и из-за этого вся информация становилась в голове вязкой кашей. Страх перед толпой сменился страхом перед будущими экзаменами: ведь все, что нам рассказывали на лекции, предстояло сдавать уже через четыре месяца! Я украдкой глянул на соседа по парте, который даже не пытался со мной познакомиться. Он с задумчивым видом рисовал в тетради обнаженную девушку, не обращая никакого внимания на слова и действия преподавателя. Чувствуя, что ничего не понимаю, я попытался вновь сосредоточиться на лекции. Но когда она закончилась, ситуация стала еще хуже. Все завертелось, как в причудливом калейдоскопе: за анатомией последовала химия, затем зоология, потом латинский язык… Я ни с кем не общался и выходил из аудитории только в туалет и купить «сникерс» в ларьке возле учебного корпуса. А остальное время в перерывах между занятиями сидел, тупо уставившись в конспект предыдущей лекции, пытаясь понять, что же я там записал.

К концу четвертой лекции я уже стал подумывать, не ошибся ли с выбором? Может быть, зря приехал сюда учиться и стоило бы заняться чем-нибудь другим? Чувствовалась жуткая усталость, усугубляемая голодом и испытанными переживаниями. Когда проходил мимо автобусной остановки, мелькнула мысль: хорошо бы все бросить и уехать домой к родителям. Хотелось вернуться в привычный уют, оказаться в своей комнате. Сидя на полу возле батареи, слушать «Крематорий» и писать романтические стихи, в ожидании когда мама позовет ужинать.

Возле ларька на остановке я заметил Настю. Она сидела на лавочке и лихорадочно листала какую-то тетрадь. Движения ее были торопливыми и неловкими, словно от скорости нахождения нужной записи зависело что-то жизненно важное. Поборов робость, я решился подойти и заговорить с девушкой.

‒ Привет! Как дела? ‒ чуть не заикаясь, выговорил я.