Адаптация к взрослой жизни

– Ты пишешь хорошие стихи, – сказала Вера. – Стихи всегда имели силу над людьми. Помнишь, ты говорил, что мир до Шекспира и после него – это два разных мира, что сам язык стал другим? А в России то же самое стало после Пушкина.

– Это не я сказал, так было в книжке написано.

– Не важно, – отмахнулась Вера. – Главное, что слово – это то оружие, которым можно воздействовать на людей. Мне тоже этому надо научиться.

– Блин, да я никогда не буду даже близок к Шекспиру и Пушкину.

– Конечно, не будешь, у тебя свой путь, и я не дам тебе с него свернуть, – сказала Вера и, вернув мне кружку, улеглась обратно. – Посиди, пожалуйста, еще со мной, пока я не усну.

– Хорошо, но ты засыпай. Утром будет легче.

– Обязательно, но, пожалуйста, не уходи, пока я не засну.

Она взяла мою ладонь и положила под свою щеку, затем свернулась калачиком и закрыла глаза. Мне было очень неудобно сидеть в таком положении, рука была вывернута под неудобным углом и быстро затекла, но я не смел пошевелиться. Наконец, минут через двадцать, я смог осторожно вытянуть руку, чтобы не потревожить Веру, и пошел спасть.

Утром я вместо завтрака отправился в аптеку за лекарствами и в итоге едва не опоздал на первую пару. Саша и вовсе не пошла на занятия, намереваясь чуть позже, когда температура спадет, отвести Веру в поликлинику. В студенческой поликлинике не было функции вызова врача на дом. Вера вначале возмущалась, говорила, что и так пройдет, но Саша была непреклонна:

– Пусть хоть доктор послушает, вдруг там у тебя воспаление легких начинается. И справка опять же, чтобы с пропусками проще было.

На занятиях я чувствовал тревогу за Веру, наш ночной разговор о смерти всё никак не давал мне покоя. А на большом перерыве я увидел Андрея, который с очень довольным видом шел по коридору под руку с Настей. Это зрелище вызвало во мне бурю негодования, словно мы с ней были двадцать лет женаты и теперь я поймал ее на измене. Прошлогодняя история повторилась, я снова видел Настю в объятиях какого-то гопника, и думать об этом, отринув чувство собственности, никак не получалось. Это была моя Настя, я лежал с ней под одеялом зимой, ласкал ее, и она ласкала меня, шептал ей милые глупости и писал стихи. Я с трудом сдержался и, сбежав по лестнице, сделал большой крюк, чтобы попасть в нужную мне аудиторию через другой этаж. Была пара по английскому, на которой я схлопотал заслуженную двойку, так как забыл обо всём на свете и не смог перевести даже пары слов в заданном тексте.

После занятий я вернулся домой и застал там только Веру и Сашу. Витька собирался после занятий пойти батрачить к проректору, у Лены было четыре пары, а Света отправилась за покупками.

– Очень хорошо, что ты пришел, – обрадовалась Саша. – Сейчас Светик вернется, и мы на работу рванем, а когда остальные будут, непонятно. Настя забежала на минутку, сумку бросила и ушарилась, по ходу, с Андрюшей гулять.

– Бля, я думала, она его отшила, а она, блять, вот, – отозвалась с кровати Вера. – Надо с ней серьезно поговорить.

– Лежи там уже, говорилка, – усмехнулась Саша. – Доктор сказал, ОРВИ, так что надо всем поосторожнее, чтобы не заболеть. Я думаю, даже можно ее пока во флигель поселить, чтобы надежнее было. И постельный режим строго, даже в туалет лучше на ведро.

– Я одна лежать не согласная, – возмутилась Вера и тут же закашлялась. Пусть там, во флигеле, хоть кто-то со мной будет.

– Будем с тобой сидеть по очереди, – согласился я. – Только давай никаких поцелуев. Действительно, если заболеем всем племенем, точно кучу проблем огребем.

– Ярик, пошли там всё во флигеле обустроим, я белье свежее постелю, – сказала Саша, а потом Вера перейдет.

– Давай я и видик с теликом перетащу, чтобы тебе не скучно было, – предложил я. – А как Ленка вернется, в прокат сгоняю и раздобуду новых кассет.

– И апельсинов! – капризно заявила Вера. – Я вот сейчас почувствовала, что апельсинов хочу, прямо не могу!

– Будут тебя апельсины, чебурашка неугомонная, лежи спокойно, – отозвалась Саша. – Пошли, Ярик, времени мало.

Мы быстренько организовали во флигеле больничную палату с максимальными удобствами. Потом Саша поспешила переодеваться, а я подхватил Веру на руки и осторожно понес во флигель.

– Ой, это так романтично, – улыбнулась Вера. – Прямо как рыцарь выносит принцессу из башни дракона. Только, пожалуйста, не надо бить моей головой о дверной косяк.

Я сильнее прижал Веру к груди и осторожно протиснулся в узкие двери. В этот момент она показалась мне особенно легкой и хрупкой, словно первая снежинка, упавшая на ладонь.

– Принеси мне какой-нибудь старый фильм со смыслом, – попросила Вера. – Я устала от тупых комедий. Можно прямо какую-нибудь драму или детектив, но чтобы без ужасов, ладно?

– Хорошо, отдыхай давай, приду скоро.

Пока я устраивал Веру, вернулась Света и тоже, торопливо переодевшись, убежала вместе с Сашей на автобус, бросив на прощанье:

– Ярик, ну вы же нас не забудете с электрички встретить, ладно?

– Да, конечно, не боись.