Адаптация (СИ)

Дама вздрогнула и отшатнулась, но сразу же вернула себе самообладание и пристально посмотрела на налетчика внимательными, изучающими глазами. В ней все казалось странным, начиная с одежды: пышная, объемная юбка переходила в узкий корсет, что заканчивался на середине груди; во все это в хаотичном порядке были вплетены разноцветные ленты, словно наряд неосмотрительно оставили на растерзание ребенку. Голову незнакомки венчала небольшая цилиндрическая шляпка чернильного цвета, которая будто бы застряла в неряшливой прическе. Дополнял образ «городской сумасшедшей» конечно же макияж: черные губы бантиком, выбеленное лицо, выкрашенные зеленым веки да нарисованные дугами брови. Эта особа прекрасно смотрелась бы на черно — белой фотографии в компании патефона и джентльмена во фраке, но сейчас, стоя у изящной тумбочки с позолоченным подсвечником и висевшим за ней на стене портретом в резном багете, она выглядела необычайно чужеродно, словно ошиблась павильоном и оказалась на съемках совсем другого фильма.

Калеб мог бы и дальше на нее пялиться, не зная, с чем бороться: со странной, но все же определенной красотой и притягательностью этой женщины или же с желанием рассмеяться и вставить колкий комментарий по поводу неподобающего внешнего вида. Его дилемму разрешила тройка солдат, выскочившая в коридор и устремившаяся прямо к нему. Пришлось оставить девушку и броситься наутек, снова поддавшись надежде, что выход уже совсем близко. И все же он успел ощутить необычное чувство, будто во встреченной даме было что — то странное помимо внешности: нечто неуловимое в ее взгляде, что не позволяло ему просто забыть о ней.

— Калеб! Калеб, стой!

Его окликнули, и ноги разведчика сами собой остановились, едва не уронив владельца лицом на ковер. Он обернулся, изумленно и гневно глядя на женщину, что назвала его по имени и, кажется, даже знала. Но его ли она знала? Или спутала с гвардейцами, носившими маски? Ему непреодолимо захотелось вернуться и разузнать, но тут из — за ее спины вынырнули солдаты, и его словно обдало холодным душем — чувство самосохранение взяло верх, и Калеб помчался дальше, борясь с непослушными ногами, упорно не желающими подчиняться.

Переменчивая удача вновь улыбнулась ему, и за поворотом действительно оказалась столь желанная лестница, вдобавок еще и абсолютно пустая. Он едва ли не скатился вниз по ступенькам и, оказавшись на первом этаже, бегло осмотрелся. Тот выход, через который его сюда привели, несомненно охранялся, да и большая часть свиты, что сопровождала обоз, расположилась как раз таки с той стороны дворца. Тогда, и впрямь, оставался лишь подвал, где мог находиться еще один выход. Калеб юркнул под лестницу и обнаружил спуск, впрочем, тот вел, кажется, в самые настоящие катакомбы.

Освещение в коридоре отсутствовало, и, едва ли не на ощупь спустившись по крутой лестнице, разведчик уперся в решетку, на его счастье, незапертую. За ней стояли тягучая дымка и сильный запах сырости. Он прислонился к стене, лицом к выходу, и позволил себе пару минут перевести дыхание, неустанно прислушиваясь к шорохам и отдаленным крикам. Водоворот мыслей о том, что же делать дальше, внезапно преобразился в щупальца кракена, вознамерившись утащить его на самое дно и зарыть в переживания и страхи. Голова наполнилась вспышками воспоминаний: выстрел, слова, взгляд его клона. Гвардеец испугался, словно бы не ожидал увидеть другого себя, не знал, что является всего лишь копией, к тому же не единственной. Как такое возможно? Калеб и сам хотел бы это узнать. Быть может, все дело в масках? У него, еще при первом взгляде на эти неудобные и непрактичные атрибуты, возникло желание разузнать, зачем весь этот маскарад, уж не специально ли для него старались? Наверняка тут имелась некая связь, и если брать в расчет помешанность всех и вся на «магии», то, вполне возможно, маска как — то искажала реальность. В таком случае все становилось чуточку понятнее.

Другой аспект все той же загадки: причастен ли ко всему этому старый добрый Асай. Наставник вполне мог взять у него кровь и вырастить клона, пока они были в долгом полете и пребывали во сне. А затем посадить свежевыращенных Калебов в капсулы и отправить сюда, на потеху местным безумцам. Помнится, сам инструктор выглядел уставшим и подавленным, словно бы проснулся давно и неустанно трудился без перерывов. Во всем этом размышлении не хватало лишь одного кусочка мозаики — мотива. Зачем все это проворачивать, а потом отправлять вниз их с Ричем, прекрасно понимая, что они непременно наткнутся на неоспоримые улики?