Шаповалов взглянул на Дронго.
— Я знаю, как вас обижали, — примирительно сказал он, — но это наша работа. Мы чиновники и обязаны выполнять приказ, даже если не согласны с ним. Когда вы сможете вылететь?
— Сейчас, — повторил Дронго.
Офицеры, сидевшие за столом, улыбнулись. Шаповалов одобрительно кивнул.
— У нас двое великолепных экспертов, готовых нам помогать, — победно сказал он. — Полковник Резунов, закажите билеты и вылетайте в Пермь первым же рейсом. А финансовую проверку мы начнем прямо сейчас. Если понадобится, мы проверим все банки, зарегистрированные не только в Перми, но по всей нашей стране только для того, чтобы найти счета Баратова. Я позвоню в агентство по финансовому мониторингу. Думаю, что они согласятся нам помочь.
Глава 14
@Bukv = В Пермь они полетели втроем — Резунов, Гуртуев и Дронго. На месте их уже встречали представители МВД и ФСБ. Дронго попросил, чтобы им не мешали во время осмотра квартиры Баратова, которая была опечатана еще со времен его ареста. Они вызвали участкового и отправились на место вчетвером. Еще четверо высокопоставленных сотрудников МВД и ФСБ остались в машинах, припаркованных к дому.
Вениамин Борисович Баратов, директор института «Пермгипрогор», профессор и известный на весь город человек, оказался сексуальным маньяком и серийным убийцей… Это новость буквально в считаные дни облетела весь город, заставив его разделиться на две примерно равные части. Первые уверяли, что произошла ошибка и такой человек просто не мог оказаться убийцей или сексуальным психопатом. Соседи, родственники, знакомые, друзья, приятели всех сотрудников института уверяли, что Баратов был интеллигентным, грамотным, толковым специалистом, в которого были влюблены почти все женщины его института, и не мог оказаться тем негодяем, которого искали по всей стране.
Другая половина города — люди, привыкшие подозревать каждого, считавшие собственные неудачи следствием козней недругов, а свои неудачные судьбы — результатом собственной принципиальности и порядочности, уверяли, что именно такой человек и мог оказаться преступником. Он вел двойную жизнь, оставаясь внешне приличным человеком, а на деле будучи жестоким убийцей и циником. Самое примечательное, что обе стороны были правы. Баратов действительно был хорошим специалистом, его ценили коллеги, уважали в областной и городской администрациях, архитекторы прислушивались к его мнению. Все знали: он не взял себе молодую секретаршу, как было заведено практически во всех учреждениях, а оставил пожилую Пелагею Савельевну, которой было уже за шестьдесят и которая была толковым и дисциплинированным работником. Несчастная Пелагея Савельевна плакала каждый раз, когда читала очередные статьи об уральском маньяке, каковым оказался ее воспитанный, тактичный, внимательный и заботливый руководитель института. Она была убеждена, что все происходящее — типичная ошибка следователей и Вениамин Борисович рано или поздно вернется к своей работе и на свое место.
Квартира Баратова находилась в старом пятиэтажном доме на Комсомольском проспекте, где в прежние времена жила советско-партийная номенклатура. Строго говоря, это была квартира отчима Баратова, куда он сначала перевез мать Вениамина Борисовича, а после его смерти там поселились еще и Баратов со своей девушкой. Наверху жил Вадим Билык, с которым начала встречаться Катя. Потом все обнаружилось, и Баратов выгнал ее из дома. Вадим со своей супругой переехали из этого дома в новостройку. Мать умерла, и Вениамин Борисович остался один в большой трехкомнатной квартире сталинской постройки. Один раз в неделю сюда приходила домработница, которая убирала квартиру. Завтраки и ужины он готовил себе сам, а обедать предпочитал в своем институте, что тоже было лишним свидетельством его демократизма и неприхотливости.
Когда сыщики вместе с участковым снимали пломбу, из соседской двери выглянула соседка. Она молча взглянула на мужчин и покачала головой.
— Не стыдно? — громко спросила она, обращаясь к участковому. — Потом будете говорить, что это была ошибка.
— Закройте дверь, — попросил участковый.
Его перевели на этот участок совсем недавно; раньше он работал на другом участке, где был институт Баратова. И он тоже был в числе тех, кто не верил в чудовищные обвинения, выдвинутые против Баратова, но предпочитал не говорить о своих симпатиях.
— Нет, не закрою, — возмутилась соседка, — я здесь с ним столько лет прожила. Прекрасный был человек, всем помогал, такой внимательный и добрый… Когда у меня племянница заболела, он ей из Москвы лекарство привозил. Дорогое лекарство, а он ни разу даже денег не взял. Пусть вам всем будет стыдно. Сделали из приличного человека чудовище…
Участковый подавленно молчал. У него были седые усы и рано поседевшая голова, хотя ему было не больше сорока лет. По его лицу было понятно, что он согласен с соседкой, но предпочитает не высказывать своего мнения.
— Мы приехали только для того, чтобы еще раз осмотреть его квартиру, — вмешался Резунов, — и вы напрасно так нервничаете. Мы как раз хотим разобраться.