Адаптация

Музыка закончилась, музыканты объявили перерыв. Мы с Лизой прошли во второй зал, где официант нашел нам свободный столик. Мы заказали телячьи отбивные, греческий салат, лимонад и две самбуки. Принеся горячую самбуку в бокалах, официант перелил ее в небольшие стаканы и поджег.

– С днем рождения, – сказала Лиза, поднося мне свой стакан. Мы чокнулись, выпили каждый свою порцию самбуки и вдохнули остатки ее паров через трубочки из перевернутых бокалов.

– А здоровски тут, – сказала Лиза с блаженной улыбкой и сощуренными глазами, – что они пели, не знаешь?

– Это музыка моей молодости. Deep Purple. Мы их вообще-то попсовой командой считали. Забойные работяги с несложными текстами. Но теперь они уже аристократы. Странно, что такую музыку до сих пор слушают.

– Почему странно? Я-то не старуха, а твои взгляды разделяю, – сказала с серьезным видом Лиза. – Все это деление – для молодых, для взрослых, мудистика какая-то! Нет никакого деления, есть хорошее или плохое! Я когда маленькой была, изо всех сил всякими взрослыми делами интересовалась. И папа мне в этом не отказывал…

Лиза погрустнела и опустила голову.

– О, давай-ка я покажу тебе подарок. Забыл? Смотри… – обернувшись, она полезла в висящий на спинке стула свой маленький рюкзак.

Меня что-то глухо стукнуло внутри в груди и сбило дыхание.

Я встал:

– Подожди, мне надо… сейчас я, – глядя на нее, я беспомощно улыбался.

Музыканты уже поднялись на сцену и готовились начать играть. Войдя в туалет, я вытащил из кармана мобильный, затем визитную карточку главного редактора «Органайзера» Татьяны Латвийской. Набрал ее номер. После пяти или семи гудков раздалось ее «алло».

– Привет, это я.

– А? Привет, Саша! – выкрикнул ее далекий веселый голос на фоне музыки. Похоже, она тоже была в каком-то баре.

– Судя по твоему голосу, – услышал я, – ты хочешь сказать, что не принимаешь мое предложение?

– Да… – с замороженным удивлением кивнул я.

– Ну так отлично! – звенел ее голос. – Все, что с нами случается или не случается, Саша, заранее запланировано. Я думаю, где-то там, наверху, на каждого из нас давно составлен свой бизнес-план. А мы с тобой хотели эти планы нарушить. Не вышло. Я рада, что ты отказался, Саша, честное слово!

– Я тоже.

– Отлично! Надеюсь, ты все еще счастлив? Не забудь дописать свой роман. Это существенная часть твоего бизнес-плана. Выполняй его. Ну все, пока!

– Пока, Таня.

Я вошел в зал – Лиза, сидя за столом, смотрела в свою записную книжку. Заметив меня, она закрыла книжку и подняла на меня лицо с большими блестящими глазами и длинной улыбкой.

– Ну что, – сказал я, садясь на свое место, – что у тебя там за подарок?

Еще больше удлинив улыбку, Лиза выложила на стол четыре пластиковые кредитные карты разных платежных систем.

– Что это?

– Наши с тобой деньги. Я продала свой дом в Ярославле за страшно много денег – двести тысяч долларов. И перевела деньги на эти карточки. Наличными у меня тоже есть тысяч десять в рублях. Только не спрашивай, зачем я это сделала – дом нам с тобой не нужен, потому что жить мы в нем не будем. А твоей зарплаты с «Оргазма» нам надолго не хватит.

Я смотрел в ее блестящие глаза. Было что-то в ней такое, что отметало вопросы.

– Ты веришь в Бога? – спросил я Лизу.

– Так же, как и в тебя, – чуть помолчав, ответила она, не отводя от меня блестящего взгляда.

Мы молчали.

Мир вокруг нас затуманился и стал ватным. Вскоре сквозь вату воздуха стали просачиваться тягучие звуки приближающейся песни:

I’ve been mistreated, I’ve been abused.
I’ve been struck downhearted, baby, I’ve been confused…

– Когда-то я под эту песню влюбился, – сказал я. – В десятом классе, в одну девчонку. Мы с ней танцевали, и я влюбился… Это было в десятом классе.

– Пойдем влюбляться? – робко улыбнулась Лиза.

Я кивнул и встал. Держась за руки, мы пошли в зал. Там в темноте медленно танцевали десятки мужчин и женщин, а другие вокруг стояли и молчали. Мы были как дети, и в то же время невероятно взрослыми. Вплыв в море людей и звуков, мы стали медленно качаться в волнах поднимающейся в небо и опускающейся к земле музыки.

– Cause I know, yes, I know – пел двадцать лет назад, закрыв глаза и задрав голову, Кавердейл. – I’ve been mistreated…

– Since my baby left me I’ve been losing my mind… – пел парень на сцене «Рок-Вегаса».

– Я хочу тебя, родная, – прошептал я Лизе в ухо.

– Я тоже тебя страшно хочу, мой лучший человек, мой хочуча… – плыл ко мне ее голос.

В такси мы сидели обнявшись и погрузив руки друг в друга.

Приехав домой, мокрые и полоумные, мы упали в одежде на кровать, не раздеваясь, бесконечно входили друг в друга, достигали пика телесной радости и затем облегченно, с внутренним хохотом и космическим ознобом скатывались с этой вершины, словно со снежной горы. А затем вновь и вновь, таинственным образом отыскивая в себе новые силы, взбегали и восходили вверх. Во время очередного восхождения мы, словно заколдованные, вдруг застыли на полпути, склеили веки и блаженно уснули на теплой траве солнечного склона Эвереста любви.