Адаптер

Кот встал на задние лапы, пушистый черный хвост слегка задрожал от ветра, но голограмме не должно было быть холодно. Поставив портфель на стол, кот галантно поклонился, сдержанно, но искренне улыбнувшись Лиз, и сел за стол. Он деловито раскладывал прибор для письма, а писать он собирался белыми перьями, массивная чернильница из бирюзового камня с вырезанными иероглифами, медное пресс-папье, стопка плотных чуть желтоватых листов и пачка с промокашками. Кот делал все медленно и обстоятельно, топорща от удовольствия длинные усы. Лиз особенно понравились его глаза: левый темно-синий, как море перед бурей, а правый ярко-зеленый, как глаза у рыжей девчонки, когда светит солнце и она счастлива от чего-то – просто счастлива и смеется, а веснушки на солнце разгораются ослепительными звездочками. Кот посмотрел на Лиз и подмигнул, и она увидела эту девчонку, с любопытством разглядывающую ее.

– Мяу, – сказал кот и слегка склонил голову.

Лиз негромко рассмеялась. Кот выглядел забавно и фантастично, хотелось верить в его реальность, отбросив действительную суть дела назад. Она и забыла, что умеет так улыбаться – искренне, широко, не заботясь о том, что за ней наблюдают, что все ее поступки, жесты, каждая улыбка будут оценены, проанализированы, как-то интерпретированы и куда-то сложены. Она не забыла, что вся комната для допросов была нашпигована камерами, как солдат осколками в войнах индустриальной эры, и это ее совершенно не заботило. Ей захотелось погладить кота, потрепать его за ушами, дернуть за длинный пушистый хвост. Кот уловил озорство в ее взгляде, и рыжая девчонка подмигнула ей, а хвост завертелся в беспорядочном шуточном танце.

– Вы будете использовать текстовый чат и жесты. Так мы оценили ваше желание отвечать на наши вопросы, – сказал кот низким приятным баритоном, в котором слышалось довольное мурчание. Лиз кивнула, продолжая улыбаться.

– Вы приняли обет молчания?

Она отрицательно покачала головой и пожала плечами. Кот старательно записывал ее ответ, аккуратно макая острозаточенное перо в чернильницу. Слева от Лиз появился экран, где она видела все, что пишет кот. Она и так это видела, анимация была продуманной, и на виртуальной бумаге появлялись красивые буквы. Заглавные кот выводил с затейливыми вензелями.

– Молчание – это ваше право. По-моему опыту это первый признак честности. Уверен, что допрос не доставит вам неоправданных волнений и тревог. Я готов, начнем, а то у меня еще много дел.

Лиз кивнула и прыснула от смеха, глядя на хитрую морду кота. Как жаль, что там, за стенами, на свободе, как называли это пространство все остальные, у нее не будет такого друга, пускай и виртуального. Все виртуальные помощники были плоские и натянутые по сравнению с ним, как и люди, с которыми она вынуждена была жить. Лиз вздохнула и кивнула, подтверждая, что готова.

– Вы указали, что хотите, чтобы вас называли Лиз. Также этот ник используется в вашей больничной карте. Вы не любите свое имя? – кот внимательно посмотрел синим глазом, зеленый прищурил в недоверчивой улыбке.

Она пожала плечами. Это всегда была первая реакция на этот вопрос. В клинике ее много раз пытали по этому поводу, выуживая кусочки затаенного в душе чувства, которого Лиз сама не могла толком понять. Она не знала, как относиться к своему имени: не она его придумала, и не ей дали право называть себя, как нет такого права у собаки или кошки, попугая или змеи, разрешенных животных для лиц первого круга. Она мысленно вошла в их террариум, небольшую темную комнату рядом с кабинетом отца. По периметру был вделан в стену высокий аквариум, на полметра приподнятый от пола и уходящий прямо в потолок. В аквариуме жил удав, свободно ползавший от одного конца к другому, так и не найдя выхода. Посреди комнаты стоял стеклянный куб, в котором плавали водяные змеи, бросавшиеся на стекло при виде человека. Отец часто пропадал в этой комнате, о чем-то разговаривая со змеями, называя каждую по имени, а для Лиз они все были одинаковыми. Лишь удава он не назвал, оставив ему право самому выбрать себе имя. Лиз завидовала молчаливому полозу, несмотря на аквариум, у него было больше свободы, чем у нее. Не найдя ответа, она вновь пожала плечами, едва заметно тряхнув головой, желая выбросить террариум, но перед глазами остался неподвижный взгляд удава, будто бы собиравшегося что-то ей сказать.

– Хорошо, я буду называть вас Лиз, – кот старательно внес запись и отложил исписанный лист. – Подумайте и скажите, вы хорошо относились к погибшему медработнику?

Лиз, не задумываясь ни секунды, утвердительно кивнула головой. Перед глазами встал аквариум, полный крови, отрезанная голова лежала в углу, но теперь она повернулась и смотрела, улыбаясь, на Лиз. Губы что-то беззвучно шептали, она не умела читать по губам, расслышать мешал скрип пера, кот старательно записывал наблюдения за ней. Лиз мельком взглянула на экран, не найдя ничего интересного в детальном психосоматическом анализе ее реакции.