Адди (СИ)

   - А как же твой брат?

   - Он был, но сейчас его нет, - сказал Денис, стараясь, чтобы голос звучал как можно более бесстрастно. - Его сбила машина... моя мама, когда выруливала из гаража. Он теперь живёт там, в этой книге. Отец начал её писать, да почему-то не закончил. Видно, понял, что писателя из него не получится. Братец там, словно малолетний морской капитан, корабль которого садится на рифы. Тогда он в одиночку добирается до маяка, где находит умирающего смотрителя, призрак которого становится ему другом. Папка начал сочинять и записывать эту историю, когда Максим был ещё жив. Но когда случилось несчастье, он не смог больше писать.

   Денис рассказывал всё это так, будто говорил не о собственной семье, а о чём-то услышанным краем уха в сериале по телевизору. Митяй смерил его внимательным взглядом.

   - Твоя мама не водит машину.

   - Теперь не водит.

   - Ты что-то не договариваешь, - услышав, как родители ходят за дверью, убирая со стола, Митяй понизил голос. - Она ни за что не осталась бы такой приветливой, весёлой, если бы задавила собственного сына машиной.

   - Наверное, она пила какие-нибудь таблетки, - сказал Денис, со спокойной отрешённостю понимая, что скоро Митяй, который разбирается во взрослых неизмеримо лучше чем он, загонит Дениса в угол. - Чтобы всё забыть.

   - Ну а твой отец? Он тоже ничего не помнит? И вообще, кто тебе всё это рассказал?

   Впервые в своей жизни Денис использовал приём, который будет применять в неуютных и просто бесполезных по его мнению разговорах в течение всей своей жизни - угрюмое молчание, похожее на звук, с которым камни стучат друг об дружку на холодном, просоленном берегу, когда на него накатывает волна.

   Митяй не мог понять, что случилось с его лучшим другом. Он запустил в ладони волосы и смотрел на Дениса, словно ожидая, что ответ просыплется из него, как крупа из треснувшего сосуда. А потом, не говоря ни слова, вылез в окно и исчез. Слышно было, как мягко приняла его земля, как скрипнула ось велосипеда.

   - Они мне ещё расскажут, - сказал Денис окну и развевающимся занавескам. - Клянусь, рано или поздно они расскажут.

   26.

   К вечеру Денис всё же вышел на улицу. Он сидел на ступеньке крыльца, ожидая пока солнце, словно кусочек сахара, растворится в окружающих постройках, когда его окрикнули:

   - Эй! Привет!

   В дверях соседнего дома стояла девочка. Недавно туда въехали новые жильцы, и Денис ещё не успел с ними познакомиться. Ничего не говоря, он помахал ей рукой. Девочка не была похожа на кого-то, кто первым заговаривает с незнакомцами. Однако Денис не был уверен, что они такие уж "незнакомцы". Что-то было в ней такое, из-за чего ржавые шестерёнки памяти глубоко в голове начинали скрипеть и с гудением в ушах проворачиваться. Денис поскрёб затылок: возможно, именно там эти шестерёнки и находились.

   Девчонке на вид было не больше тринадцати. Она смущённо улыбалась. И всё же, какое у этой девчонки знакомое лицо!

   - Как тебя зовут? - спросил Денис.

   - Варвара. Все зовут меня просто Варей.

   Денис сразу вспомнил свой сон (или не сон?!).

   - Варра!

   Девочка засмеялась.

   - Нет. Одно "эр". Ты что, иностранец?

   - Конечно, нет. Я живу в этом доме. Выходит мы соседи. А почему ты со мной заговорила?

   - Ну как... - девочка растерялась. - Хотела познакомиться. Ну, я, пожалуй, уже пойду, мама волнуется.

   К тому времени Денис уже был готов действовать. Подождал, пока за Варей закроется дверь, поднялся и углубился в полумрак между двумя домами. У соседского дома окна были распахнуты и деликатно, словно ресницами, шевелили шторами. На подоконниках много цветов, но выглядели они будто вырезанные из картона. Денис заглянул в одно из окон и разглядел в глубине комнаты большую детскую коляску. В углу, прислонённый к стене, стоял старомодный зонт-тросточка. По колено в зарослях крапивы он добрался до угла Вариного дома и обнаружил, что у того нет задней стены. И вот теперь Денис смотрел, как из большой бреши, словно из опрокинутого ведра, проливается нечто чёрное. Не отвратительно-чёрное и не завораживающе-чёрное... никакое. Пустое. Это как бездонный, раззявленный рот птенца. Птенец этот вырастет и проглотит весь мир, но пока это всего лишь птенец, он разевает клюв на огромный, пока ещё огромный, земной шар, и всё, что туда проваливается, исчезает без следа. Денис стоял опасно близко. Не критично, но всё же опасно.

   Он не испугался. Лишь почему-то почувствовал на себе вселенскую досаду.

   - Ну что, ты всё ещё не веришь?