Адди (СИ)

   В тёмную пещеру, в которую заползает, когда наступает время, разум, пробили дыру. Выглядело это именно так. Сознание выползает из этого грота с чёрного хода и отправляется шататься по виртуальности, взаимодействуя со всеми встречными. Если к тебе в голову заявляется некто с больными глазами и начнёт расспрашивать, какой экспресс едет на небеса, утверждая, что очень торопится и у него на билете написано 7:20, значит, этот парень просто-напросто спит.

   Поэтому перед сном каждый человек предпочитает укутывать себя в "пижаму" - кодировать разум на определённую программу, по продолжительности примерно равную времени отдыха. Например, на изучение иностранного языка. На какую-то работу, которую не успел доделать днём. Или, скажем, на жизнь другого человека, который не спит в это время суток. Если у него открыт доступ к линзе - то почему бы не заглянуть в его мир его же глазами?

   Разум с радостью берёт такую конфетку. Разум принимает это за чистую монету, как бы сказали наши предки, за чистейшей пробы сон.

   Мне же снились кошмары. Уж не знаю, остались ли в моей голове какие-то лазейки для пространства, или засевшие в генах инстинкты почувствовали, что им есть где разгуляться, но больной мозг воспринимал всё это всерьёз. Я падал в раззявленные пасти, ходил на недосягаемой высоте и знал, что один неверный шаг остаётся до падения навстречу тоскливой неизвестности.

   Я был невменяем. Я кушал настоящие сны всухомятку и без масла.

   Проснувшись, я увидел, что день на улице только чуть-чуть посерел. Ложбинки на шее пропитал холодный пот. Место-которого-нет было везде вокруг. Это очень, очень тёмная комната, в которой ты можешь кричать, биться о стену лбом, искать по карманам фонарик, но никто не услышит, и ни одна искорка света не будет результатом твоих усилий.

   Это место-которое-везде.

   Место-которое-во-мне.

   Огрызок ночи не сулил ничего хорошего: лишь игру в прятки по углам квартиры - игру в прятки с подступающим сном.

   Я принял пищу, не ощутив её вкуса, выпил пива. Подержался за ручку кружки, решив: ручки - единственное, что здесь приспособлено под такого человека, как я. Если бы у меня был герб, я бы, без сомнения, изобразил там ручку, причём с двух сторон: с внешней, чтобы все видели, и с внутренней, чтобы удобно было носить. У меня был бы двухсторонний герб.

   Долго смотрел, как темнеет за окном. Хотелось предпринять что-то важное, какое-то решение словно ждало меня в ванной, или за раздвижными дверками встроенного в стене шкафа, или, может, носилось в облаке силовых полей за спиной.

   Я устроился прямо на полу - садиться в кресло не было никакого желания; это как ложиться в заляпанную собственной кровью койку - и стал перебирать мысли о своём одиночестве. Словно чётки, стукались они с деревянным звуком, и этот звук вполне мог быть биением сердца. Вот странно. Раньше я никогда не прислушивался, что же оно там бормочет. Чувства были заняты просмотром (прослушиванием, прощупыванием... пронюхиванием) новостных лент, шуршанием занавеской, за которой скрыто окошко в самого себя. Что там интересного? Стучит и стучит.

   А теперь вот слушаю. Не потому, что больше нечем себя занять (хотя и это верно), а потому, что это безумно интересно.

   Это нужно мне, чтобы не сойти с ума.

   Вышедший из чрева знакомого с малых ногтей мира, я старался держать себя в руках, хотя полагалось кричать, морщиться и багроветь шеей.

   За стеной вздохнули, и это словно оборвало струну, на которой я пытался играть. Вскочил, вращая оставшимся глазом. Звук доносился словно из-за всех стен разом. Я едва удержался на ногах: квартира шевельнулась, стены сдвинулись и разошлись вновь, порождая звуки, подобные которым можно услышать в ночном лесу. Что-то звякнуло; какой-то предмет мебели протестующе скрипнул, но он имел здесь не больше прав, чем я. Включились локальные силовые поля, они утрамбовали и поставили на место всё, что предшествующий катаклизм натворил за недолгую жизнь. Может, разрушения не слишком значительны в глазах обывателя, но для машины существенны любые единицы измерения. Из единиц складывается вселенная...

   Будто находишься внутри чьих-то лёгких, - мелькнуло в голове, - хорошо бы не внутри желудка или кишечника.

   Ирония не помогла. Страшно. В случае необходимости - допустим, чтобы уберечь важные конструкции от потерявшего управление и падающего дирижабля - город может на время убрать кубик с моей квартирой обратно в коробку с игрушками. И кто знает, что тогда будет со мной? В приоритете сохранение человеческих жизней: создатели заложили это в сознание города, как аксиому, но меня, конечно же, за человека можно не считать.

   Ну, давай... сделай что-нибудь со мной, чтобы я не метался и не мучился сомнениями относительно своей дальнейшей судьбы.