Адекватность

Трудно разглядеть, с кем следует водить дружбу, но тебе будет труднее, если придется когда-то разочароваться в поспешном и неверном выборе.

Умение остаться наедине с собой и услышать, чего хочет твое сердце, дано не каждому, но это посильное задание».

«Одиночество наш удел, но не наказание» - этими словами он закончил свой монолог, и не дожидаясь моей последовавшей реакции, продолжает, решив объясниться насчет своих шрамов:

- Нет живого существа на планете преданней, чем собака, это у нас в крови. И я был псом своего хозяина. Я верно служил ему, и считал, что всю жизнь посвящу этой службе. Не мне судить его и его поступки, он стал жестоко со мной обращаться. Я не понимал этих перемен и продолжал вести себя как обычно, пока он не выгнал меня на улицу, не желая больше видеть.

- Но как это произошло, зачем он с тобой так поступил?

- Ты задаешь не те вопросы, как и я когда-то, а следовало спросить, что я делал не так. Но все эти вопросы в тебе провоцируют обида и чувство справедливости. Тебя должно волновать лишь одно – что делать дальше. Не проходит дня, чтобы я не думал о своем хозяине. В моих мыслях он навсегда остался таким, каким я его встретил впервые. И я знаю, что в моем сердце никому не будет отведено места больше. Лишь храня его образ всегда с собой, я способен жить дальше. Я знаю, ты услышал меня. Ты придешь к этому всему сам, как в мире нет места справедливости, так в твоем сердце не должно быть места обидам. Ты знаешь верный путь, осталось лишь ступить на него.

Пес склоняет свою голову так низко, что я могу видеть его лопатки и всю угольного цвета спину. Затем, поднимаясь на задние лапы, он исчезает с виду в мраке ночи.

Я пытаюсь связать все его слова, но чем больше прикладываю усилий, тем больше теряюсь в догадках, что именно он хотел мне сказать. Его метафоры были либо слишком завуалированы, что я был не в состоянии их понять, либо он не пытался соединить все сказанное в единую мысль, просто подкинув мне, о чем поразмыслить. Последнее предположение явно успокоило меня.