Адель

Адель смотрела на сад за панорамным окном. Рослые яблони, ледяная морось, дети, укутанные в пуховики, катаются с мокрой горки. Ришар играл с детьми. Он надел резиновые сапоги и жестом звал Адель присоединиться к ним. Слишком холодно. Ей не хотелось выходить.

– Ты очень бледная. Плохо выглядишь, – сказал Ришар, вернувшись в дом. И протянул руки к ее лицу.

* * *

Анри и Клеманс настояли, что тоже поедут смотреть дом. «Я хочу это видеть. Представляешь, местные называют его замком!» Одиль почти что вытолкала их за дверь, радуясь, что никто не будет мешать ей готовить рождественский ужин. Лоран остался присматривать за детьми.

Ришар нервничал. Он отчитывал Клеманс, которая все никак не могла усесться в машину. Взял с отца слово молчать во время осмотра. «Вопросы буду задавать я, понятно? А ты не встревай». Адель сидела сзади, благоразумная и безразличная. Она смотрела на толстые ляжки Клеманс, растекшиеся по сиденью. И на ее руки с обгрызенными ногтями.

Ришар без конца оборачивался. Как она ни твердила ему, чтобы смотрел вперед, он смотрел только на нее, словно протоколируя, какое впечатление на нее производит эта загородная дорога. Как ей эти мокрые холмы, этот подъем, эти мостки внизу? Как ей въезд в поселок? А церковь – только она и пережила бомбардировки в войну? Может она представить, как день за днем будет бродить среди этих склонов, засаженных кривыми яблонями? Среди этих долин, изрезанных ручьями, по тропинке, ведущей к дому? Нравится ли ей эта стена, заросшая плющом? Адель сидела с непроницаемым лицом, почти уткнувшись в стекло, и не желала ничего комментировать. Она контролировала малейший взмах своих ресниц.

Ришар припарковался перед деревянными воротами. Месье Рифуль ждал их, заложив руки за спину, словно застывший во времени хозяин замка. Настоящий гигант, тучный и краснолицый. Ладони у него размером с детское лицо, а ноги того и гляди уйдут в землю. Седая шевелюра, густая и курчавая, отдавала желтизной. Издали он выглядел впечатляюще. Но, подойдя, чтобы поздороваться, Адель заметила нестриженые ногти. Оторванную пуговицу посередине рубашки. Подозрительное пятно между ног.

Владелец жестом указал на входную дверь, и они вошли в дом. Ришар скакал по ступенькам крыльца, как щенок. Его «о да» и «отлично» отмечали осмотр гостиной, кухни и веранды. Он поинтересовался отоплением и состоянием проводки. Сверился с блокнотом и спросил: «А что с гидроизоляцией?» По пути между гостиной, где широкие застекленные двери вели в очаровательный сад, и старой кухней месье Рифуль провел их в маленькую комнату, обустроенную под кабинет. Дверь он открыл неохотно. Комнату не убирали, и в луче света, пробивавшемся сквозь синие занавески, висела густая завеса пыли.

– Жена много читала. Книги я заберу. Но письменный стол оставлю, если хотите. – Адель не сводила взгляда с больничной кровати, придвинутой к стене, с аккуратно сложенными белыми простынями. Под креслом пряталась кошка. – Под конец она уже не могла подниматься наверх.

Они прошли по деревянной лестнице. По всем стенам висели фото покойной, красивой и улыбающейся. В большой спальне, за окнами которой рос столетний каштан, на тумбочке лежала щетка. Месье Рифуль наклонился и разгладил своей огромной ладонью покрывало в розовый цветочек.

Дом, чтобы стареть, думала Адель. Дом для любящих сердец. Он создан для воспоминаний, для приятелей, которые заходят ненадолго, и для тех, кто уходит навсегда. Ковчег. Диспансер. Укрытие. Саркофаг. Прибежище приведений. Театральная декорация.

Неужели они настолько постарели? Неужели их мечты могут остановиться здесь?

Неужели настало время умирать?

Выйдя наружу, они вчетвером осмотрели фасад. Ришар повернулся в сторону парка и указал на него:

– Докуда он доходит?

– Далеко, очень далеко. Видите весь этот сад? Все ваше.

– Будет из чего печь пироги и варить варенье Люсьену! – рассмеялась Клеманс.

Адель взглянула на свои ноги. Ее лакированные мокасины промокли в сырой траве. Неподходящая обувь для загородной поездки.

– Дай мне ключи, – попросила она Ришара.

Она села в машину, разулась и принялась греть ступни в руках.

* * *

– Ксавье? Откуда у тебя мой номер?

– Я позвонил тебе на работу. Мне сказали, что ты в отпуске, но я объяснил, что дело срочное…

Ей следовало бы ответить, что она рада его слышать, но пусть он не строит иллюзий. Она очень сожалеет о своем поведении в тот вечер, ей не стоило так поступать. Она выпила лишнего, ей взгрустнулось, она сама не знает, что на нее нашло. Это не в ее привычках. Она никогда такого не делала. Надо забыть и вести себя так, как будто ничего этого не было. Ей так стыдно. И вообще, она любит Ришара, она ни за что не нанесла бы ему такого оскорбления, тем более с ним, Ксавье, которым Ришар так восхищается и дружбой с которым так гордится.

Ничего этого она не сказала.

– Не помешал? Ты можешь говорить?

– Я у свекрови. Но говорить могу, да.

– Как твои дела? – спросил он совершенно другим голосом.