Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская

Усилия графа Мерсбурга, пытавшегося убедить принца, что анонимные письма не заслуживают доверия, оказались напрасны. Фридрих твердо решил не покидать Венецию до тех пор, пока не найдет супругу, и сделать все, что требовал от него неизвестный автор загадочного письма.

Поэтому в урочное время оба саксонца сели в гондолу и отправились к месту встречи. Едва они приблизились, как на ожидавшей их гондоле запели баркаролу, и их собственные гондольеры подхватили ее. Сблизившись, гондолы соприкоснулись бортами… Боже! Какая страшная картина предстала перед глазами влюбленного супруга! В гондоле стоял гроб, над которым молились двое священников; какой-то человек, лица коего разглядеть не было никакой возможности, бросил в гондолу принца записку; Фридрих развернул ее и с дрожью в голосе прочел:

«Такова участь принцессы Саксонской и всех, кто плетет заговоры против Республики. Вчера я в последний раз видел супругу свою; ее арестовали и доставили к месту казни. И запомни: обвинение, предъявленное жене, вполне может быть предъявлено и мужу. Скорее покинь Венецию, и знай, что, ежели ты желаешь уничтожить Республику, приходи с войском, а не злоумышляй против нее».

Пока Фридрих читал, гондолы быстро удалялись друг от друга.

Мерсбургу пришлось употребить силу, дабы помешать Фридриху броситься в воду. Принц кричал, что хочет умереть на гробе своей единственной любимой жены.

— Бежим, принц, бежим из города, — убеждал его граф, — это все, что мы можем сделать; вспомните о своем долге перед народом, о чести вашего имени, о славе. Ваше место на троне Саксонии; потомки не простят вам, если вы проявите слабость и лишите себя жизни из-за женщины, тем более когда эта женщина не раз пробуждала ваше недовольство.

Но любви неведомы доводы разума, и средства, употребленные, чтобы загасить ее факел, зачастую лишь раздувают его.

В отчаянии принц никого не желал слушать и лишь взывал к Всевышнему.

— О праведное Небо! Неужели я больше не увижу возлюбленную жену свою, — восклицал он, вскакивая, подобно буйно помешанному, с кровати, куда его уложили по возвращении, — неужели я навсегда потерял ее?! И все проступки мои, за которые я хотел попросить у нее прощения, так и останутся непрощенными?.. О Мерсбург, разве могу я вернуться на трон, зная, что она никогда не разделит его со мной? Что значит теперь для меня слава, если я потерял ту, ради которой я стремился к этой славе? Пожелав единолично царить в ее сердце, я потерял ее, и теперь должен последовать за ней… Но сколь дерзок народ Венеции, нагло бросивший мне вызов! Решено: на него я обрушу справедливую месть свою и потоплю его в его собственной крови! Он жаждет войны, и он ее получит. Я сотру этот город в порошок, и руины его надменных дворцов станут надгробием на могиле той, кого они отняли у меня.

Пока шли спешные приготовления к отъезду принца, принесли еще одно послание, и, как и прежде, податель его моментально скрылся. Принц прочел записку:

«Женщина, с которой вы хотели побеседовать на площади Сан-Марко, ждет встречи с вами. Приходите сегодня вечером на то же место: она будет одна, и вы сможете говорить с ней, сколько вам угодно.»

— Право, Мерсбург, — воскликнул принц, — в этом мерзком городе, похоже, все задались целью свести меня с ума! Что все это значит? Если женщина с площади Сан-Марко — Аделаида, в чем я ни разу не усомнился, значит, в гробу, который мы видели на канале, была не она! Но если на канале мы видели ее гроб, то кто тогда написал эту записку?

— Не понимаю, — произнес Мерсбург, — как может любовь настолько вскружить вам голову? Дорогой принц, только такой страстно влюбленный, как вы, неспособен прозреть истину. К несчастью, принцесса действительно была замешана в заговоре, за что Республика жестоко покарала ее, в чем вы могли убедиться собственными глазами. Женщина же, замеченная вами на Сан-Марко, всего лишь куртизанка из Неаполя, о чем вам и было сказано, и вы это слышали собственными ушами.

— Но эту так называемую неаполитанку похитили у нас на глазах, — возразил Фридрих, — и как ты, надеюсь, помнишь, сказали, что похищенная — принцесса Саксонская, которую везут на казнь!

— В одно и то же время вполне могли похитить двух женщин, — невозмутимо ответил граф. — Но разумеется, принцессу похитили втайне — в отличие от куртизанки, ибо Республика всегда тайно расправляется со своими врагами.

— Допустим. Тем не менее я хочу разгадать эту страшную загадку, способную свести с ума самых опытных мудрецов; меня не оставляет предчувствие, что опутавшая нас сеть хитросплетений изготовлена для того, чтобы заставить меня прекратить поиски.

— Вы поступаете крайне неосмотрительно, повелитель, — проговорил граф, — и поступок ваш может дорого вам обойтись. Я повинуюсь вам, но только с одним условием: если и сегодня вечером ничего не разъяснится, завтра мы покинем Венецию.

Фридрих пообещал, и они отправились на свидание.