Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская

Принеся принцессе тысячу извинений за то, что подверг ее опасности, введя в дом, где собиралось общество, известное ему только понаслышке, он сказал, что единственный способ выйти из тюрьмы — это открыто заявить, кто она такая.

Принцесса согласилась, и для начала посвятила в свою тайну арматора; изумленный, он выразил повелительнице Саксонской надлежащее почтение и поторопился сообщить сенату титул узницы, заключенной в тюрьму Пьомби. Один из членов этого грозного собрания в сопровождении Бьянки немедленно отправился к принцессе, выслушал ее и взял с нее слово, что она никак не замешана в заговоре, и лишь неосмотрительность и любопытство сделали ее к нему причастной…

— …что вполне естественно для такой женщины, как я, сенатор, — проговорила Аделаида, — ибо мне, рожденной править, было интересно узнать, какие ловушки злоба и непослушание заставляют подданных расставлять своим повелителям, особенно в смутное время, кое настало сейчас в Европе.

Проводив принцессу Саксонскую в гостиницу, сенатор дозволил ей не только пребывать в городе столь долго, сколько потребуют ее дела, но и по-прежнему именовать себя вымышленным именем.

Мятеж заставил венецианцев содрогнуться: более четырехсот человек лишились жизни. Опасаясь, что потрясение отзовется в окрестностях Республики, Аделаида прислушалась к голосу благоразумия и осталась в городе. Сенатор, освободивший ее из темницы, пригласил ее бывать у него в доме, заверив, что там ей не грозят опасности, с коими она столкнулась в доме Контарино; Аделаида согласилась. Город быстро возвращался к прежней жизни. Приближался карнавал, и привычные хлопоты вскоре вытеснили последние воспоминания о смутах и беспорядках. Беспечные венецианцы, в большинстве своем легкомысленные и не слишком склонные к серьезным размышлениям, покинули площадь, где стоял эшафот, и устремились на балы. Такова извечная природа человеческая: стоит розе распуститься, как мы тотчас забываем о ее шипах.

И вот когда все занялись подготовкой к карнавалу, наши рыцари въехали в Венецию и остановились в трактире, находившемся неподалеку от гостиницы, где проживала Аделаида.

Ах, как горько столь старательно и с такими трудами искать любимую, в то время как предмет поисков твоих пребывает у тебя под боком, а ты, будучи в неведении, не можешь устремиться к нему в объятия!

Всем известно, какие безумства позволяют себе венецианцы во время карнавала; однако главной особенностью венецианских карнавальных сумасбродств является полнейшее хладнокровие их участников: В самом деле, разве не странно, что, глядя, как здравомыслящие горожане — священники, нотабли, сенаторы, старцы, почтенные матроны — бегают ряжеными по улицам, никто даже не подумает отказать им в мудрости или рассудительности? Следовательно, карнавальные чудачества порождены не игрой ума и нелепыми поступками, а костюмами. Почтенные горожане ведут себя так, словно они с цепи сорвались, только потому, что переодеваются в маскарадные костюмы: снимите с них домино или плащ Арлекина, и к ним вновь вернется здравый смысл. Тем не менее характерной чертой венецианцев стали считать именно сумасбродство и в соответствии с этим определили им место среди других народов.

Подобно всем прочим горожанам, Фридрих и Аделаида тоже хотели побегать по улицам; но, не подозревая, что они оба находятся в Венеции, каждый отправился на карнавал сам по себе, а значит, даже если им и довелось повстречаться, они вряд ли узнали друг друга.

В Венеции Фридриху сообщили, что некая саксонка участвовала в попытке государственного переворота; так как он знал, что с некоторых пор именно так называют его жену, у него появилась надежда отыскать ее в этом городе. Но инкогнито принцессы препятствовало поискам; доверив секрет своего рождения арматору и нескольким именитым членам правительства, Аделаида попросила сохранить его, поэтому никто даже не намекнул Фридриху, что супруга его здесь; расспрашивать также было не у кого, а особых привычек и примет Аделаида не имела. Все, что удалось выяснить принцу Саксонскому, заключалось в следующем: на Риальто проживала некая дама из Саксонии, но ни имени ее, ни города, откуда она родом, никто не знал. Фридрих немедленно обошел несколько гостиниц на Риальто, но так как по просьбе прекрасной саксонки ему везде отвечали, что интересующая его дама недавно отбыла в Германию, поиски его успехом не увенчались.

Тогда принц вместе с Мерсбургом решили надеть маски и, слившись с толпой, отправиться бродить по улицам, где именитые чужестранцы сейчас проводили все свое время; иного способа отыскать Аделаиду они не видели. Ах, сколь ненадежны подобного рода поиски, сколько бесполезных хлопот и волнений они доставляют! И все же они принесли свои плоды, и об этом мы вам сейчас расскажем.