Adelante, Гончар, adelante

– Ну да… – промямлил Глеб, чувствуя, как запланированное золото течет сквозь пальцы.

– В общем, я на тебя рассчитываю? – подытожил Ковба и углубился в солянку.

Положение Глеба сделалось неуютным. Только что Глеб активно соглашался с Серегой и вдруг, услышав, казалось бы, очевидное, вдруг идет на попятную.

Глебу нужна была пауза. Чтобы посчитать, как трудодни и трудонедели будут влиять на его, Глеба успеваемость. То, что плохо, было понятно сразу. Другой разговор – насколько…

– Серега, мне надо подумать. И посчитать…

Серега приподнял глаза от солянки и посмотрел на Глеба с непониманием.

– Да, Глебыч, все подсчитано. Я тебе могу сказать даже примерную выручку…

– Я не об этом, – Глеб выглядел озабоченным. Потом наконец выдавил: – Посмотрим.

Ковба как-то странно охладел к Глебу. Так, словно Глеб не дал Сереге почувствовать себя благодетелем.

Он довез Глеба до общаги.

– Ну, – сказал, – думай.

Глеб почувствовал холодок.

После работы он уже не падал спать – сказались тренировки. Более того, у наркомана со странной кличкой «Ходынка», живущего на первом этаже, он взял попользоваться пятикилограммовые гантели. Ходынке они вряд ли когда-нибудь пригодятся. Каждое утро Глеб теперь, никем не видимый, наносил удары несуществующему противнику, зажав в кулаках чугунные вериги. После месяца занятий он мог с уверенностью сказать, что противнику стало прилетать уже как следует. В общем, бодрости было навалом.

Помноженная на свободное время бодрость рождала греховные помыслы. Однако дальше помыслов дело не заходило. Очень глупо было, выпив алкоголя, сидеть в баре, ожидая встречи, должной непременно закончиться интимом. Как-то даже унизительно. Надо было убедить себя в том, что его самые красивые женщины должны подождать еще немного.

Все прелести жизни – деньги, свобода и молодость – почему-то сходились клином именно на бабах! Даже вечерняя прогулка подсовывала Глебу встреченные случайно, но очень, однако, волнующие голые коленки.

Одним из способов отвлечься было думать о плохом. Плохо было то, что плохое в двадцать лет кратковременное. Да и несерьезное.

Самым плохим для Глеба было обещание, данное Ковбе.

И Глеб принялся прикидывать.

С самого начала ему стало ясно, что совмещать работу с нормальной учебой не получится. Сперва он честно пытался это сделать, но ощущение было такое, что он пытается сшить себе шубу из заячьей шкурки. Выбор оказался прост – деньги и тройки либо достойная учеба и вероятная копеечная стипендия. В этом выборе сложно было признаться. Заячья шкурка разъезжалась по швам.

В общем, работать было нельзя. Даже из уважения к потенциальным красавицам, которым осталось подождать всего ничего. Но скатываться к деньгам, которые присылала мать, было опасно во всех отношениях. Глеб уже не хотел заправленных поджаркой макарон и тушенки из сои, приправленной сухожилиями. С таким рационом гантели можно было закатить глубоко под кровать.

Должно было быть что-то третье! Должно!

Через два дня Серега встретил его, как обычно.

– Ну? – задал вопрос тот, даже не поприветствовав Глеба. Точно два дня только о Глебе и думал.

– Нет, Серега, – твердо произнес Глеб. Получилось хорошо. Никто бы и не предположил, что Глеб тренировал это «нет» перед зеркалом.

– Как хочешь, – заметно поник Ковба. Добавить ему было нечего.

– Извини, – вырвалось у Глеба. Эту фразу он не репетировал. Фраза выдавала в Глебе слабость.

– Может, подумаешь? – ожил было Ковба.

– Нет, Серега! – твердо произнес Глеб.

11

Учебный год приближался. Глеб не знал, печалиться или радоваться этому событию. С одной стороны, безрадостные перспективы раннего подъема и утомительных занятий, с другой – с каждым учебным днем Глеб приближался к далекой пока цели…

За две недели до первого сентября некстати нагрянул сосед. Появился в дверях – огромный в их маленькой комнатушке. С его приездом усложнялись даже ежеутренние гантели.

– А чего ты дома? Купаться бы ехал… – с порога предложил он, не здороваясь, и поставил на пол невероятного объема рюкзак.

– Я тут треску привез. Так вот, ты ее не ешь… – он извлек из рюкзака холщовый мешок, заполненный, судя по запаху, вяленой рыбой.

Глеб кивнул. Ему было все равно. Его минимальный уют рассыпался с этим приездом.

– Уф, – сосед рухнул на койку. Тут же зажег телевизор. Комната, в которой два с лишним месяца не допускались вульгарные звуки, наполнилась пищанием героев МТV…

Глеб сменил домашние тапочки на уличную обувь и, не говоря ни слова, «поехал купаться».

Доехал до метро «Чернышевская». Выйдя, прогулочным шагом добрел до цирка. Потом подумал, что бежать от соседа глупо. «Бежать от…» глупо в принципе. Надо сделать так, чтобы соседей не было вообще… И Глебу опять виделось недостижимое и в то же время реальное будущее. Будущее, где соседи живут только за соседней дверью.

Вечерело. Над городом стояла теплая полутьма.

Глеб вышел на Невский, потоптался у Гостиного двора. Пора было возвращаться. Смирить гордыню и смириться с временным все же соседом.