Аденауэр. Отец новой Германии

Версия, изложенная Аденауэром, вполне отвечала требованиям политической корректности того времени, когда она стала достоянием гласности, но это, конечно, не доказывает ее аутентичности, скорее наоборот. Возможно, упомянутый Герлйнгер и писал что-то для британской администрации, но единственным подтверждением тому остается свидетельство Аденауэра; интересно, кстати, как он мог получить доступ к весьма секретным, разумеется, досье английских спецслужб, где должен был бы храниться «доклад Герлингера», если таковой существовал? Не лучше обстоит дело и с «интервью» Аденауэра. «Ньюс кроникл» действительно имела своего собственного корреспондента в Германии, он действительно написал серию статей о ситуации в британской зоне, но ни в одной из них, равно как и ни в одном сообщении Ассошиэйтед Пресс, нет ни малейшего намека на то, что такое интервью имело место. Опять-таки нам приходится верить на слово тому, что говорится на этот счет в мемуарах Аденауэра и его «авторизованной биографии».

Следует выслушать и другую сторону. Имеется, в частности, интересное свидетельство самого генерала Барраклоу, относящееся к 1959 году; он объяснил свое решение исключительно невозможностью найти общий язык с Аденауэром по практическим вопросам управления городским хозяйством. Бургомистр, по его словам, все время как бы умывал руки: мол, я делаю все, что в моих силах, если кому не нравится, это его проблемы. Такая позиция никак не устраивала оккупационные власти, причем отнюдь не только лично Барраклоу. В сентябре 1945 года Кёльн посетил глава оккупационной администрации всей зоны генерал Темп-лер; он был неприятно поражен, насколько Кёльн отстает в плане налаживания нормальной жизни от таких городов, как Дюссельдорф, Эссен или Дортмунд. Его высказывания по поводу тогдашней ситуации в городе, которым управлял наш герой, достаточно нелицеприятны: «Страшная разруха, не работают ни водопровод, ни канализация, нет ни освещения, ни продовольствия, повсюду вонь от разлагающихся трупов».

Вопрос только в том, кто, собственно, — Барраклоу или Темплер — принял само решение об увольнении некомпетентного хозяйственника. Темплер прямо из Кёльна заехал в штаб-квартиру Барраклоу, находившуюся в Дюссельдорфе. Что там говорилось, остается неясным. Есть, конечно, большая разница, было ли сказано: «Если старикан не справляется, выгоните его» или «Старикан не справляется, выгоните его». Барраклоу считал, что слово «если» было и что именно ему принадлежит инициатива по увольнению Аденауэра; Темплер всегда был убежден, что никакой условности в его словах не было, именно он дал твердое и недвусмысленное указание относительно необходимости смены бургомистра. Интересно, что никто из них не выражает сожаления по поводу тогдашних своих действий:

Остается вопрос, на который не отвечают ни Барраклоу, ни Темплер: если они были недовольны Аденауэром как хозяйственником, то почему в распоряжение об увольнении были включены пункты, ограничивающие свободу его передвижения и полностью запрещавшие ему какую-либо политическую деятельность? Думается, здесь сыграли роль ранее поступавшие сведения о его «политических интригах», а возможно, и более свежая информация на этот счет. Вполне возможно также, что Аденауэр действительно незадолго до разразившегося скандала пооткровенничал с английским или американским журналистом (возможно, это были те самые корреспонденты «Ньюс кроникл» и Ассошиэйтед Пресс, о которых он пишет), и эти откровения показались его собеседнику (или собеседникам) настолько возмутительными, что их содержание было решено довести до сведения не широкой публики, а, как говорится, компетентных органов. В конце концов любая критика оккупационных властей со стороны любого немца считалась криминалом, всякий уличенный в таком преступлении в принципе подлежал суду военного трибунала, так что можно сказать, что наш герой еще удивительно легко отделался.