Аденауэр. Отец новой Германии

Аденауэр каким-то чудом успевал всюду, позволяя себе лишь недолгий отдых в своей резиденции, которая располагалась в отеле «Бристоль» на улице Сент-Оноре, поблизости от Елисейского дворца и «Отель Матиньон», где располагались соответственно президент и правительство. Место для резиденции было выбрано не случайно. Помимо того, что Аденауэр в своем почтенном возрасте привык останавливаться в тех отелях, которые он знал, притом с лучшей стороны, имелось еще одно соображение: «Бристоль» оптимально подходил для доверительных бесед с Мендес-Франсом но ключевому для канцлера вопросу — саарскому. Разумеется, в европейском контексте этот вопрос был в лучшем случае третьестепенным по своему значению, но с точки зрения политических реалий Западной Германии от него в буквальном смысле зависела судьба правительства: националистически настроенные свободные демократы в любой момент могли выйти из коалиции с ХДС/ХСС, если бы посчитали, что канцлер «распродает» немецкие земли.

Мендес-Франс сделал все, чтобы умаслить своего немецкого партнера; он, в частности, устроил для него роскошный вечер в замке Ла-Салль-сен-Клу, где некогда обитали известные фаворитки французских королей — мадам де Ментенон и мадам де Помпадур. Замок недавно был отреставрирован, парк на берегу Сены, панорама Парижа на горизонте — ото всего веяло умиротворяющей прелестью ранней осени. На Аденауэра всегда действовали внешние аксессуары дипломатического политеса, и данный случай не стал исключением. В ходе дискуссии он согласился на то, что Саар сохранит свой сепаратный статус вплоть до подписания мирного договора и для этой территории будет выработан специальный статут, за соблюдением которого будет надзирать комиссар от Совета Европы.

Впрочем, он вовремя спохватился, что сделал слишком много уступок. По сути, единственным пунктом расхождения между ним и Мендес-Франсом остался вопрос, надо ли проводить два плебисцита: первый — «за» или «против» предлагаемого статута, и второй — по определению будущего Саара после подписания мирного договора (точка зрения французской стороны) — или достаточно ограничиться последним, а вместо первого провести голосование в Ассамблее, но с привлечением легализуемых пронемецких партий (точка зрения Аденауэра). Любой из этих вариантов, как он не без основания предполагал, вызовет бурю среди депутатов бундестага, и он решил заранее подстраховаться.

В Париж были вызваны лидеры фракций, причем не только те, кто поддерживал правительство, но и находившейся в оппозиции СДПГ. Это был прием нетипичный для Аденауэра; его обычная практика состояла в том, чтобы вести все переговоры единолично, а затем поставить коллег по кабинету и бундестаг перед свершившимся фактом. Но Саар был слишком деликатным вопросом для такой прямолинейной тактической схемы. Он не только провел консультации с прибывшими в Париж парламентариями, но даже — неслыханное дело! — устроил завтрак для лидеров социал-демократов Олленхауэра и Шмида. При этом он терпеливо объяснял собеседникам, в какой тугой узел увязаны все проблемы, которые ему приходится решать, и как глупо было бы сорвать подписание всего комплекса договоров, упорствуя но саарскому вопросу. Олленхауэра со Шмидом убедить так и не удалось, зато Брентано и Делер в принципе согласились с точкой зрения канцлера. Теперь Аденауэр мог быть уверен, что ему удастся протащить через бундестаг компромиссный план по решению саарской проблемы.

Вопрос неожиданно приобрел характер сверхсрочного. В пятницу 22 октября, за день до пленарного заседания конференции «девятки», Мендес-Франс заявил, что подпишет ее заключительные документы только в том случае, если в их число будет входить и Саарский статут, который еще предстояло согласовать. В этот вечер Иден давал в британском посольстве ужин для участников конференции. Не дав Аденауэру с Мендес-Франсом доесть последнее блюдо, хозяин вечера отвел их в библиотеку посольства и оставил там в компании трех советников — Хальштейна и Бланкенхорна с немецкой стороны, Ролана де Маржери с французской, — дав понять, что они не выйдут оттуда, пока не урегулируют оставшиеся спорные вопросы но Саару.