Адепт

Хэмфри кивнул и зашагал обратно к “бентли”. Пока он садился в машину и поворачивался к Дженет, Адам разглядывал Перегрина. Съежившись под плащом Адама, художник порылся в кармане, достал очки и дрожащими от холода руками нацепил их на нос. Адам потянулся к зажиганию, чтобы отвезти Перегрина в дом, но ключей на месте не оказалось.

— Мне нужны ключи, Перегрин, — негромко произнес он, протягивая руку.

Перегрин механически достал ключи из кармана своего плаща. Когда он клал их в руку Адаму, тот заметил на ладони художника линию отпечатков в форме полумесяца — с такой силой ногти Перегрина впивались в кожу. Пару секунд Адам ничего не делал, только выбирал в свете фар “бентли” нужный ключ, потом завел машину.

Хэмфри открыл им ворота с дистанционного пульта “бентли”, Адам тронул “мини” с места и медленно повел его к гаражу, время от времени косясь на своего пассажира. Фотоэлемент включил освещение во дворе перед бывшей конюшней, и Адам остановил “мини” под одним из фонарей.

— Я… простите, что беспокою вас, — хрипло пробормотал Перегрин, когда Адам поставил машину на ручной тормоз и выключил зажигание. — Мне не стоило приезжать, но я… я не знаю, к кому еще обратиться. Я… мне кажется, я схожу с ума.

Взгляд темных глаз Адама оставался спокоен.

— Почему вы так считаете?

— Я хотел покончить с собой, — пробормотал тот. — Если бы у меня в студии был пистолет, я бы, наверное, так и сделал. Потом я подумал, не выколоть ли мне глаза мастихином. Я удержался от этого, только заставив себя стиснуть кулаки как можно крепче, а потом бился головой об стену. — Он засмеялся горьким, почти истерическим смехом. — Если уж это не безумие, то я не знаю, как это назвать.

— Почему бы вам не позволить МНЕ судить об этом? — спокойно возразил Адам. — Вы можете сказать, что заставило вас вдруг искать смерти?

Молодой художник задрожал всем телом.

— Леди Лора, — хрипло произнес он. — Она мертва. Умерла сегодня днем.

Это известие вызвало у Адама смешанные чувства: облегчение и одновременно скорбь. Взгляд его оставался спокоен.

— Вы правильно поступили, приехав сюда, — сказал он, чуть помолчав. — Мне жаль только, что вы, для вашего же блага, не приехали раньше.

— Вы думаете, вы можете мне помочь? — недоверчиво спросил Перегрин.

— Мне кажется, вам можно помочь, — осторожно поправил его Адам, продолжая размышлять. — Со своей стороны я сделаю все, что в моих силах. Однако для начала давайте-ка переоденем вас в сухое.

Поскольку Хэмфри был занят, эта задача легла на плечи Адама. Показав Перегрину, где находится библиотека, он повел молодого художника наверх, в одну из боковых спален, выдал ему сухую одежду из собственного гардероба, а сам спустился позвонить. Захлебывающийся слезами голос Анны, личной горничной леди Лоры, снявшей трубку в Кинтул-Хаусе, без лишних расспросов подтвердил, что Перегрин сказал ему истинную правду.

Адам представился, извинился за поздний звонок и осторожно сообщил то, что ему сказали. Всхлипывавшая горничная дополнила этот рассказ некоторыми подробностями: леди Лора скончалась чуть позже четырех часов пополудни. Все произошло тихо, во время послеобеденного сна. Ее старший сын и другие близкие родственники уже собрались в Кинтул-Хаусе, но распоряжений насчет похорон пока не было.

Что ж, все развивалось по обычному для благородных семейств сценарию. Да и сама смерть не стала для Адама неожиданностью, ибо давняя дружба с Лорой Кинтул позволила ему как врачу одному из первых узнать о ее болезни. Он в свою очередь попросил разрешения переговорить лично с графом: чтобы выразить соболезнования и подтвердить готовность оказать любые услуги, которые могли бы понадобиться семье покойной. Они с Кинтулом простились, договорившись созвониться утром.

Положив трубку на рычаг, Адам внезапно почувствовал, что ему трудно сдерживать эмоции. К боли от утраты примешивалось сомнение в том, все ли возможное он сделал для графини.

“Я знал, что это всего лишь вопрос времени, — думал он. — Возможно, мне нужно было находиться там”. Другая же половина его “я” возражала: “Сделано все необходимое. Ты сам открыл ей глаза на все…”

Шаги за дверью вернули его мысли к более неотложным проблемам живых. Спустя мгновение, шаркая по полу слишком большими бархатными шлепанцами с фамильным гербом Синклеров, в библиотеку неуверенно вошел Перегрин в синем шерстяном халате, тоже на несколько размеров больше необходимого. Он не произнес ни слова, но покорно позволил усадить себя в кресло у огня.

Перегрин все еще был мертвенно-бледен от холода и потрясений прошедшего дня. Невооруженным глазом было видно, как ему страшно. Отгоняя прочь сомнения, Адам подошел к бару и налил в два хрустальных стакана по хорошей порции виски. Потом ободряюще улыбнулся Адаму и сунул стакан ему в окоченевшую руку.

— Вот, выпейте, — посоветовал он. — Я только что звонил в Кинтул-Хаус. Позвольте мне разжечь камин, а потом мы побеседуем обо всем.