Адепт (Адепт - 1)

Он поставил стакан на каминную полку и устало наклонился к очагу, сунул под лежавшие наготове поленья растопку и зажег ее длинной спичкой. Когда огонь разгорелся, Адам забрал свое виски и сел напротив Перегрина.

- Я говорил с Анной, горничной леди Лоры, - негромко сказал он в ответ на вопросительный взгляд художника. - Разумеется, она подтвердила то, что вы сообщили мне раньше. Но вы не должны скорбеть по леди Лоре. Она сейчас в достойном обществе.

Глаза Перегрина немного расширились, с такой спокойной уверенностью это было сказано.

- Что вы имеете в виду? - неуверенно спросил он. - Вы говорите так, будто знаете.

- Я знаю.

- Но... но откуда? Кто вы вообще такой?

Адам сохранял нейтральное выражение лица, пытаясь представить себе, как много сумел разглядеть Перегрин.

- Вам известно мое имя. Вы видите мое лицо, - рискнул он.

Смятение и страх снова обозначились на изможденном лице Перегрина.

- Да, - прошептал он. - Это часть того, что так страшит меня. Боже мой, если бы я только мог перестать видеть! - простонал он, тряхнув головой. Если вы обладаете такой силой... если... если вы и правда... кто-то вроде волшебника... Бога ради, снимите с меня это проклятие!

Глаза его горели лихорадочным огнем, руки с такой силой стиснули стакан, что Адам даже испугался, не раздавит ли тот его.

- Я же сказал вам: никакое это не проклятие! - резко перебил он. - И не в моих силах заставить вас не видеть, даже если бы у меня было право делать это. Впрочем, прежде чем продолжать этот разговор, вам надо немного расслабиться. - Он махнул рукой со стаканом в сторону Перегрина. - Мне бы не хотелось вынимать из ваших весьма и весьма талантливых рук осколки, если стакан вдруг треснет. Если вы не любите виски, - добавил он чуть мягче, - я могу дать вам успокоительного.

Перегрин побледнел еще сильнее и мотнул головой, но стакан из рук не выпустил.

- Н-нет, прошу вас. Никаких успокоительных. От них только хуже. Если я принимаю пилюли, я утрачиваю тот незначительный контроль над своими видениями, который у меня еще остался.

- Значит, некоторый контроль у вас все же есть?

Перегрин горько усмехнулся.

- Вы надо мной смеетесь, верно? Вы считаете, что я действительно рехнулся.

- Вовсе нет. Мне абсолютно искренне интересно, что вы мне расскажете, не покривив душой, возразил Адам. - Но если вы хотите, чтобы я помог вам, вам надо сейчас же настроиться на то, что вы будете со мной абсолютно откровенны, каким бы диким вам самому ни казалось то, что вы мне расскажете! Я обещаю, что не буду вам судьей, но мне необходимо знать все. Я понимаю, что вас это не слишком обнадеживает - вы ведь меня почти не знаете, - но я не смогу помочь вам, если вы не пойдете мне навстречу.

Адам замолчал. Долгую минуту Перегрин молча, не шевелясь, смотрел на него, потом глубоко вздохнул и провел рукой по лицу и подсыхающим волосам, сдвинув очки.

- Простите меня. Я... Я никогда не говорил об этом ни с кем. С чего мне начать?

- Ну, обыкновенно принято начинать сначала, - заметил Адам. - Так когда вы в первый раз заметили за собой способность видеть?

Перегрин с усилием вздохнул и на мгновение снял очки, чтобы потереть глаза тыльной стороной ладони. Потом он снова надел очки и уставился на стакан виски в руке.

- Я... мне трудно припомнить время, когда я не мог этого, - пробормотал он. - Когда я был маленьким, я видел много всякого такого - вещи, которых на самом деле не было. Ну, я видел картины на стенах, которые потом оказывались пустыми, видел в зеркале рядом со своим отражением другие лица. Иногда вокруг меня происходили события словно как из других времен... - Он осекся и замолчал.

- Вас пугало то, что вы видели? - спросил Адам. Вопрос этот, похоже, застал Перегрина врасплох: нахмурившись, художник стал вспоминать.

- Нет, если подумать, не пугало, - ответил он. - Вот отца моего это напугало до полусмерти, когда он узнал об этом. Он решил, что я серьезно нездоров.

Он вздохнул, переводя дух.

- Когда я был совсем еще маленький, у меня была куча друзей, которые то и дело ко мне приходили - рассказывали сказки, играли со мной. Я знаю, воображаемые друзья есть у многих детей, но рано или поздно все из этого вырастают. Мои же казались совсем настоящими. Когда я пошел в школу, некоторые помогали мне делать уроки. Некоторые даже подсказывали мне на экзаменах, хотя полностью ответ не давали ни разу.

Он покосился на Адама, но тот молчал, не перебивая.

- Это... Это казалось таким естественным, что я как-то над этим даже не особенно задумывался, - продолжал он, - пока не начал разговаривать с другими мальчиками. Только тогда я понял: никто, кроме меня, не догадывался о существовании моих друзей. А в конце концов я совершил ошибку, рассказав об этом отцу.

- Почему вы считаете это ошибкой?

Перегрин передернул плечами и поморщился.

- Если бы вы знали моего отца, вы бы не стали обращаться к нему с этим. Он типичный твердолобый реалист. Даже мысль о том, что его сын может быть таким впечатлительным, просто приводила его в ужас.

- Значит, вы обсуждали с ним это в подробностях?