Адепт и гадалка

Дело в том, что в провинции местная когорта представителей исполнительной и законодательной власти варилась в собственном соку, их рокировка носила лишь внутренний и показной характер. Выход из такого административного круга был возможен лишь в исключительных случаях: в Москву на повышение, на пенсию из-за слишком почтительного возраста, внезапная и трагическая смерть. Поэтому Ухваткин фактически всех знал и на многих имел двойное досье: электронную базу с описанием бизнеса каждого и документальную, с компроматом.

Когда у него возникали затруднения при проведении своих операций, а их разрешение зависело от несговорчивого или слишком жадного чиновника, он находил при помощи своих данных ахиллесовы места у таких оппонентов и оказывал скрытое и эффективное давление на них, добиваясь, таким образом, нужных результатов. Действовал он очень осторожно и изобретательно, никогда не засвечивался сам, лишь изредка выступал в роли посредника, оказавшись как бы случайно рядом, и только по настоятельной просьбе оказывал услугу, взамен получая ожидаемую протекцию.

Вот и с Помпеевым так вышло, когда весной этого года Ухваткин за рюмочкой коньяка завёл разговор о своём плане. Помпей (так за глаза называло его же окружение) поначалу даже протрезвел и прекратил выпивать, начал с негодованием выспрашивать, не вникая в суть ответов:

— Так, что получается, ты меня бросаешь или как там более точно говорится — кидаешь?

— Ничего себе "кидаешь", весь бизнес, и половина последней сделки остаётся за ним и это называется "кидаешь", — старался сглаживать возникающую остроту Алексей.

— А как это понимать? Я обеспечиваю права на участок, а моего присутствия в дальнейшей комбинации не наблюдается.

— Ты же прекрасно знаешь, пока ты мэр напрямую в проект войти невозможно, и через аффилированное лицо нельзя, всё на виду, и никто не хочет скандала. Я надеюсь, ты на радость врагам не оставишь свой пост и депутатство, чтобы погнаться за эфемерным благополучием.

— Ага, а ты значит погонишься. Что-то на тебя не похоже, чтобы ты брался за пустышку, — сопротивлялся Помпей, — ведь наверняка уже переговорил с кем надо, ведь так?

— Вот сейчас "с кем надо" и говорю, — разливая коньяк по рюмкам, льстил честолюбивому самомнению мэра Ухваткин.

— Это ты умеешь пустить пыль в глаза, — понизил тональность в разговоре Помпей, — только вот не знаю, сумею ли помочь.

— Вот тебе и раз. Только что цеплялся за проект, значит, были мыслишки, как всё провернуть, и вдруг выясняется, что он не может, — с мягкой иронией посетовал Ухваткин и добавил, — ты же с губернатором за такой подход к делу постоянно воюешь, а теперь сам как собака на сене: "Гам, и тебе не дам".

— Ладно, там посмотрим, — промычал слегка уязвлённый Помпеев своей же любимой поговоркой и опрокинул рюмку коньяка.

Для Ухваткина это означало, что мэр ничего делать не будет, недоставало мотивации. Мотивацию Алексей подыскал ему очень быстро. Зная слабость Помпеева к противоположному полу, он подсунул ему свою новою знакомую…

Как-то в марте, обеспечивая одну из основных обязанностей депутата Помпеева, его нештатный помощник Ухваткин совместно со штатными, вёл приём избирателей. На приёме к нему обратилась мать-одиночка, симпатичная женщина тридцати двух лет.

Суть таковых обращений почти всегда одинакова — это жалоба на ТСЖ, ЖСК, или районные ДЭЗы, на произвол или бюрократизм и чёрствость местных чиновников. Алексей сейчас уже и не помнит, что конкретно просила Наталья, так её звали, но вот стиль её обращения был вызывающим, нет, он не похож на то, как настоятельно требуют многоуважаемые ветераны и пенсионеры, или на то, как настойчиво и льстиво, с намёком на особую индивидуальную благодарность, взяточники. Стиль был полон томности и призывной женственности, словно она пришла на приём не решать свои бытовые и житейские проблемы, а найти себе понравившегося мужчину, чтобы затем, соблазнив его, закрутить с ним любовный роман.

Он с порога отметил её для себя как сексапильную женщину, хотя и была она лишь только в обтягивающих джинсах, а не в мини-юбочке, что характерно для такого определения. Алексей украдкой наблюдал, как она выбирала собеседника из четырёх помощников, и остановила свой выбор только на мужчине, симпатичном и не старом, уступая очередь другим просителям, пока не произошла нужная комбинация: свободное кресло за его столом и её очередь.