Адепт (СИ)

Василий и Анастасия Саридоновы, папа и мама, старший слесарь и контролёр ОТК. Для проверки артефактов требовались совсем небольшие познания в магии, и у мамы они имелись — первый круг эфира давался ей абсолютно свободно.

Познакомились родители именно на работе, спустя некоторое время поженились, и уже тринадцать лет живут вместе, воспитывая двоих сыновей — меня и Никиту.

— Нет, они уже давно не работают. — Я вопросительно приподнял брови, а ухмылка на лице брата стала шире. — У них же отпуск. Бессрочный.

Я было напряг извилины, но вскоре сдался. Я не помнил, когда они на него вышли, толком ничего не понимал, да и не хотел понимать или вспоминать. Мне было хорошо, а остальное не имело никакого значения.

Так что я просто пожал плечами и хотел было снова уставиться ввысь — но тут слева раздался радостный собачий лай.

— Э, а Сару кто на улицу выпустил!.. Стоять! Сара, стоять!!!

Без толку — чёрная самка добермана стремительной торпедой пронеслась от соседнего дома, скрытого в туманной дымке, до детской площадки, играючи перемахивая через декоративный заборчик и в два прыжка добираясь до меня.

С сиденья я спрыгнул, иначе она бы меня просто снесла. Нет, она меня и так снесла, но хоть не вместе с качелями.

— Да хорош, хорош!.. — Мы с собакой валялись в снегу, и я со смехом пытался хоть как-то сопротивляться настойчивому облизыванию лица. — Сара, блин, чего разыгралась-то так!

— Просто она давно тебя не видела.

— Давно — это с утра?

Я кое-как смог сесть, но что-либо противопоставить безудержному веселью собаки было выше моих сил, поэтому приходилось терпеть хаотичное обслюнявливание всей поверхности головы.

— Давно — это давно, Марк. Мог бы и навещать нас хоть иногда, раз уж не ушёл вместе с на… Ау!

Брата прервал смачный хлопок, подозрительно напоминающий подзатыльник.

— Что языком хоть мелешь, идиотина?

— Пап, ну а чего он забыл-то всё?!

Отец появился позади брата неожиданно, по крайней мере для меня. Как всегда небритый, с зубочисткой в зубах, в тёмно-синем обляпанном рабочем комбинезоне и с выражением лица а-ля: «как же меня всё достало, и как мне только хватает сил терпеть чужую тупость».

— Не всё. А то, что забыл, помнить и не надо, ничего хорошего там нет. — Папа посмотрел на меня. — А ничего ты так, возмужал. Только вот это равнодушное безразличие из взгляда убери, нигилист ты мой семнадцатилетний.

Я непонимающе моргнул. И осознал, что мир стал немного ниже — а точнее, я немного выше, — брюки и рубашка сменились на форму Академии, а в правой ноге поселилась уже родная ноющая боль.

И вместе с осознанием пришло понимание. А затем мир вокруг стал потихоньку меняться: снег утрачивал белизну, заменяя её кровавой краснотой, пятиэтажки превращались в багровые костры, а лазурное небо закрывалось едким чёрным дымом.

— Вась, ну ты опять всё испортил. Сара, сидеть.

— А чего я… Я ничего…

Укоряющий женский голос раздался слегка позади, а затем меня крепко обняли. Гадать кто это, я не стал — не узнать речь родной матери невозможно, сколько бы времени не прошло. И пусть её объятья вместо ожидаемой теплоты принесли чудовищный холод, я не посмел даже немного дёрнуться, наоборот полностью расслабляясь и слегка откидываясь назад.

— Как?

— Хе, спрашивает он. Смекалистый потому что у тебя батя, а смекалочка нужна везде — хоть в армии, хоть на работе, хоть в Чертогах, будь они неладны…

— Время, Вась. Ты сам-то хоть как, Марк?

— Да я… Да потихоньку… Хожу там, бунтующую нежить истребляю…

Голос у меня стал глухим, и начал слегка дрожать. И холод тут был вовсе ни при чём.

— Вот такую?

Ехидный голос брата прозвучал со слегка металлическими нотками. Сам он при этом поменял свой облик: кожа лица сильно посерела, глаза стали чёрными, с красными угольками вместо зрачков, а на пальцах выросли чудовищные когти вместо ногтей. Вылитый вурдалак, за одним нюансом…

— Не настолько мелкую.

— Э!

— Не сильно хоть припахали? А то вон вижу твоего надзирателя, — отец мотнул головой в сторону стены огня, за которой проглядывался как две капли воды похожий на меня силуэт, объятый тенями, — и не нравится он мне совсем. Негативный тип, я таких за версту чую.

Я ухмыльнулся, при этом разглядывая метаморфозу мужчины. Лицо его скрыла безликая костяная маска с прорезями для глаз, вместо комбинезона появился чёрный плащ, скрывающий тело и спереди и сзади, на голове возникла такого же цвета шляпа, а в руке — карабин.

Насколько я знал, из всей нежити заигрывать с подобием огнестрельного оружия любили только жнецы.

— Пап, учитывая, что паразиты очень многое берут именно от своих хозяев, звучат твои слова так себе.

— А как по мне, многое становится на свои… — Глухой удар. — Да батя, хватит!

Огня становилось всё больше. Он уже поглотил всё кроме детской площадки, потихоньку начиная пожирать и декоративный заборчик. Сара, которая стала очень похожа на призываемых мною призраков, тревожно повела головой и заскулила.

— Сейчас пойдём, дорогая… Марк.