Адептка Эмили

К счастью, когда я подошла, то увидела вполне мирно обедающих парней. Томас с энтузиазмом махнул мне, едва не въехав Хэйвуду по носу, Генри тепло улыбнулся, а Хэйвуд никак не отреагировал на мое появление. Выдохнув от облегчения, я поставила поднос на стол и села.

– Эмиль! – радостно поприветствовал меня Томас. На его тарелке уместился самый странный набор блюд: мясо соседствовало с вареньем, а пирожное – с тушеными овощами. – А я тут рассказываю, как сегодня колданул. Профессор Гаррет увел меня в аудиторию, снял антимагические оковы, и я сделал там тако-о-о-й щит! – От избытка эмоций он снова взмахнул руками, отчего Хэйвуд уже привычно уклонился и досадливо поморщился.

Кивая, я слушала его и думала, как же повезло, что Томас пропустил нашу с Хэйвудом эпичную битву двух стихий. Иначе этот секрет было бы не утаить – информация сыпалась из Томаса, как горох из прохудившегося мешка. Наконец он выдохся и замолчал. Воспользовавшись паузой, я повернулась к Генри:

– А у тебя какие на сегодня планы? – Если у друга свободен вечер, мы могли бы встретиться в библиотеке. Мне просто необходима пара спокойных часов с кем-то, кто не угрожает мне немедленной расправой. В голову вдруг закрались мысли, что Хэйвуд как-то избирательно меня недолюбливает: вот сколько раз Томас едва не заехал ему по лицу, пока рассказывал, и сосед его даже не одернул. А мне, как что, так сразу: «Пиши завещание, Вилар», «Ты труп, Вилар».

– Мои планы на вторую половину дня – во-первых, спасти тебя вот от этих грибов.

Генри непринужденно схватил мою тарелку и сгрузил горку шампиньонов к себе. Я тут же скривилась. Фу, ненавижу грибы! Как я умудрилась их взять? Они касались вот этой картошки сбоку. Ее тоже придется не есть.

– Спасибо, я нечаянно их взял, – поблагодарила я, пока Генри так же невозмутимо перекладывал со своей тарелки на мою баклажаны. Их я ем, отлично!

Мельком бросив взгляд на Хэйвуда, я заметила на его лице брезгливо-удивленное выражение. Но, передернув плечами, я просто от него отвернулась. Сноб! Пусть думает, что хочет. Мы с Генри так давно знакомы, что можем и из одной тарелки поесть, если нужно будет, не говоря уж о том, чтобы поменяться едой.

– А вечером у меня фехтование, – с сожалением добавил Генри, закончив делиться своими планами. Я немного приуныла.

– Оно же у тебя вроде было после обеда? – вспомнила я. Генри давно занимался этим видом спорта, и тренер не мог на него надышаться. Странно, что его занятия вдруг сместили на менее удобное вечернее время.

– После обеда у меня… другое дело, – несколько сконфуженно ответил друг, и я вздернула бровь. Что это за дело, о котором не знает его лучшая подруга, то есть я? – Сейчас не скажу, секрет, – помотал он головой на мой вопросительный взгляд. И, подумав, с назидательным видом нажал мне на нос, отчего я недовольно запыхтела. – Терпение, друг мой Эмиль, все в свое время, – тут он обезоруживающе улыбнулся, и я невольно ответила тем же.

– Кармайкл, ты что, занимаешься фехтованием? – влез Томас, заглатывая свою еду огромными кусками, почти не жуя, как цапля. Это, вероятно, позволяло ему сэкономить силы, которые он тратил на размахивание руками и ерзанье на стуле.

– Да, у него даже медали есть, – с гордостью, словно мать отличника, сообщила я. – На прошлогоднем межуниверситетском соревновании он занял первое место!

– Ого! – восторженно отозвался Томас.

Хэйвуд, бросив взгляд на мое оживленное лицо, еле заметно скривился, словно хлебнул уксуса. Неужели завидует? – мельком подумала я и перевела взгляд на Томаса. Генри обычно не любит говорить о своих достижениях, поэтому сам он о таком ни за что не станет рассказывать.

– А в этом году… – Я было собралась рассказать, что ему уже прислали приглашение на королевские соревнования, как вдруг Генри, не выдержав, зажал мне рот ладонью. Я тут же протестующе замычала.

– Хватит меня хвалить, а не то я загоржусь и потребую себе свиту и красную дорожку, – он едва заметно улыбнулся на мой возмущенный взгляд и убрал руку. – Я, конечно, великолепен, но к тому же скромен, как и подобает воспитанному человеку.

– А вы хорошо знакомы, да? – вдруг невпопад спросил Хэйвуд.

Он сложил руки перед собой домиком, уперев локти в стол, и задумчиво разглядывал нас с Генри. В его взгляде было что-то такое, чему я сейчас не могла дать названия. Переглянувшись, мы с Генри хором ответили:

– Да!

– Очень хорошо, – дополнила я.

– Лучше не бывает, – уточнил он.

– Какая крепкая, тесная дружба, – с тем же выражением заметил Хэйвуд, особо выделив последнее слово.

Я недоуменно моргнула – вдруг показалось, что Хэйвуд имеет в виду нечто, не совсем мне понятное. Генри, видимо, тоже расслышал подтекст, потому что, усмехнувшись, посоветовал:

– Завидуй молча, – и, отодвинув свой стул, встал.

Я поднялась следом – обед уже закончился, а поговорить с Генри мы сможем и в другом месте, где нет всяких Хэйвудов. Однако, шагая по проходу, я, не удержавшись, обернулась – и наткнулась на пристальный взгляд Хэйвуда, смотревшего нам вслед без всякой улыбки.