Адептка Эмили

Может, сейчас он сидит в комнате, задернув шторы и невидяще глядя в одну точку, как я когда-то? Хотя нет, его же вызвали во дворец. Значит, в этот момент он идет на королевскую аудиенцию, тщетно пытаясь сдержать слезы… Опять не то, публичными рыданиями он свою честь аристократа не уронит. Скорее напустит на себя свой обычный ледяной вид, и встретившие его сегодня люди будут судачить, что у него совсем нет сердца, раз он так равнодушно-спокоен. Только мне ли не знать, что какую бы маску человек ни носил на людях, внутри все равно будет бушевать горе потери.

Хоть Хэйвуд и должен был, по идее, отсутствовать, я все равно постаралась провести весь день вне комнаты. Вдруг он захочет поплакать, сделать запись в дневнике или, например, полюбоваться на семейный портрет? Однако вечером, когда я вернулась в комнату перед отбоем, то поняла, что была несколько наивна. Хэйвуд все же мужчина, и он справлялся с горем по-мужски. Он пил.

Сосед сидел в кресле, развалившись и вытянув ноги, а в его руках был стакан с какой-то янтарной жидкостью. Наполовину опустевшая бутылка стояла на столике, а рядом с ней переливалась всеми цветами радуги герцогская корона. Наверное, он надевал ее во дворец, вместе вон с той горностаевой накидкой для официальных случаев, что сейчас так небрежно свисает со спинки кресла, одним концом подметая пол.

Осторожно затворив за собой дверь, я подошла и села во второе кресло.

– Э… Эйден? Ты в порядке? – Было непривычно обращаться к нему по имени, но я подумала, что сейчас нужно вести себя… более чутко. И сострадательно.

Хэйвуд с трудом сфокусировал на мне взгляд. Несмотря на то что он явно был пьян, его лицо оставалось бледным, и лишь некая неловкость движений подсказывала, что жидкость в бутылке довольно крепкая.

– Эмиль, – невпопад отозвался он и, потянувшись, налил алкоголь во второй стакан, который вручил мне. – Выпей со мной…

Его голос был таким безжизненным и лишенным эмоций, что я, испугавшись за него, беспрекословно повиновалась. Однако первый же глоток ожег горло, и я закашлялась.

– Ужас! Что за гадость!

– Виски, – пояснил Хэйвуд, садясь прямее, и я поняла, что произнесла последнюю фразу вслух. – Лучшее лекарство от всех печалей.

Я уже и сама почувствовала, как «лекарство», огненным комком прокатившись по пищеводу, видимо, попало сразу в мозг, потому что окружающие предметы вдруг стали размытыми, а Хэйвуд, наоборот, слишком четким. Ощутив внезапную духоту, я сняла пиджак и расстегнула верхнюю пуговицу рубашки.

– Как… – Я почему-то все не могла вспомнить, что мне нужно спросить у Хэйвуда. Пришлось сделать еще один маленький глоточек из стакана, чтобы потянуть время. – Как ты?

– Бывало и лучше. Теперь придется нести ответственность за весь род Хэйвудов, – сосед грустно усмехнулся.

Мне показалось, что принесенные сегодня клятвы словно надавили ему на плечи тысячетонным весом. Слишком разителен был контраст между его вчерашним спокойным видом и тем обреченным выражением, которое читалось в его глазах сейчас.

– Ты был очень близок со своим отцом? – осторожно спросила я. Может, если он поговорит о своей утрате, ему станет легче? Однако Хэйвуд и тут меня удивил.

– Нет, и ничуть об этом не сожалею. Он был монстром, который разрушил жизнь и моей матери, и себе, и мне заодно, – ожесточенно ответил он и одним махом прикончил свой стакан. – Хотел бы я родиться в другой семье… А ты? – неожиданно спросил Хэйвуд, поднимая на меня взгляд.

– Я? А что я?

Я испуганно на него посмотрела, шокированная такими откровениями. Получается, у них с отцом были, так сказать, натянутые отношения? Но что он имел в виду, когда сказал, что отец разрушил жизнь его матери и ему? Может, отец Хэйвуда был вспыльчив и постоянно ругался?

– У тебя есть сестры? – спросил сосед, как мне показалось, снова невпопад. Я озадаченно нахмурилась, а потом отрицательно покачала головой. Зачем он это спрашивает?

– Жаль, – протянул он. – Вот если бы у тебя была сестра, например сестра-близнец, то ее можно было бы нарядить в платье, и получилась бы такая милая девочка, и…

В его взгляде внезапно мелькнуло подозрение, и он уставился на меня как-то слишком уж пристально. Вздрогнув, я поспешно поднялась и поставила стакан на стол. Неужели он все же догадался? Может, алкогольное опьянение придало ему проницательности?

– Принесу тебе воды, – твердо произнесла я и развернулась, чтобы пойти за кувшином. Но тут Хэйвуд, шагнув вперед, вдруг схватил меня в охапку и крепко прижал спиной к своей груди. Я испуганно замерла.

– Лучше побудь со мной, – тихо пробормотал он мне в ухо, и от того места, где кожи касалось его дыхание, разбежались толпы мурашек.

Я было дернулась, но Хэйвуд крепко перехватил меня поперек живота и поверх рук, отчего я оказалась словно в капкане. Сердце суматошно колотилось, и я прерывисто вдохнула. Не страшно, он просто хочет дружеской поддержки, он… Внезапно поцеловал меня в шею возле уха, отчего я окаменела.

Влажная дорожка поцелуев спустилась ниже, к изгибу шеи, и Хэйвуд вдруг рванул ворот моей рубашки. Выдранные пуговицы горохом посыпались на пол.