Адептус Астартес: Омнибус. Том I (ЛП)

Технодесантник открыл панель доступа к механизму контроля двери с помощью механодендритов.

Вакуум высасывал воздух из областей, находившихся под давлением, создавая шумный ветер, налетевший на Кластрина, трепля его волосы и шевеля металлические щупальца на задней стороне черепа. В корпусе, похоже, была пробоина, ведущая наружу. Давление уже должно было нормализоваться, но воздух все еще безостановочно свистел. По крайней мере, он мог дышать. Сквозь рев ветра технодесантник с трудом различал звуки боевого гимна Гентиса и крики умирающих чужаков.

«Концентрация — отец и мать машин, — сказал он про себя, — концентрация — враг спешки, концентрация — залог функции».

Кластрин жалел, что у него с собой не было святых масел или смазок, чтобы нанести на дверную панель и ублажить духи машин древнего судна. Ведь он бесцеремонно врывался в системы по всему скитальцу. Кластрин прежде всего был боевым братом Новадесанта, воином, и необходимость перевешивала все остальные соображения. Но также он был жрецом Омниссии, посвященным в тринадцать нижайших тайн культа Механикус, — и его печалило, что он не мог обратиться к устройствам, с которыми общался, с подобающим почтением.

Магистр кузницы подключил к двери свое логико-информационное ядро. Передатчики в кабелях на его затылке направили внутрь корабля запросы на вечном бинарном языке. Ответа не последовало. В случае с машинами такого возраста ответ был редкостью. Их души обычно умирали, сбегали или впадали в электронную немощь.

Механодендриты Кластрина проползли по плечу, гибкие умные металлы, из которых они были созданы, уменьшались под нужный диаметр. Интерфейсные концы искали разъем. Вот он!

Кластрин непроизвольно закрыл глаза, почувствовав знакомый электрический разряд, который пробежал в голове, когда черепная аугментация пыталась установить связь с судном.

В корабле оставалась лишь искра жизни. Реактор яростно горел, но большая часть его энергии просачивалась сквозь разбитые сдерживающие поля и терялась. Корпус был пробит в таком количестве мест, что и обслуживающая инфраструктура корабля также нарушилась. Но энергия откуда-то поступала отсюда к двери и от двери к реактору. А раз она поступала, значит, можно было и посылать сигналы. Напряжение было слишком низким. Провода нагревались, вместо того чтобы доставлять информацию, их сопротивление повысилось из-за износа силовых матриц. Кластрин решил рискнуть, добавив мощность своих собственных кибернетических имплантатов к потокам энергии. Использовать свое тело — опасный план. Ему не хватало генератора силовой брони.

Пути открылись. Мертвые тысячелетиями провода, оживая, загудели.

Магистр кузницы почувствовал дверь в конце коридора, ее толщину. Брату Галлиону пришлось бы трудиться минут двадцать, чтобы только поцарапать ее. Также Кластрин чувствовал сломанную панель с другой стороны и когда-то бежавшие к ней подключения, обрубленные и мертвые, находящиеся глубоко в стене, которая отгораживала внешнюю обшивку от помещения, где сражались боевые братья.

Кластрин обратился к духу устройства через дендриты. Металлические кабели на голове потеплели, как только их энергия смешалась с мощностью машин корабля. Вот он, простой электронный переключатель доступа двери. Магистр кузницы активировал его.

Ничего не произошло. Он попробовал еще раз. Без толку. Сдвоенные двери в дальнем конце коридора, за которыми были заперты его братья, оставались закрытыми.

За спиной магистра кузницы из люка выпал изломанный труп Гентиса, неуклюже приземлившись на пол. Его голова была почти полностью отсечена. Затем магистр увидел перепачканное кровью лицо генокрада. Кластрин не стал разрывать контакт с машиной. Он плавным движением поднял болт-пистолет и всадил заряд между глаз чужака. За ним раздался скрежет, который издавали другие ксеносы, пытающиеся проникнуть в люк.

Кластрин заговорил:

— О великий и всезнающий Омниссия! О, хранитель знаний, помоги мне!

Магистр кузницы плотно закрыл глаза и слился воедино с машиной, мягко обращаясь к переключателю.

Он почувствовал прикосновение к своему разуму. Откуда-то появилась другая машина. И сразу исчезла.

Лампы замерцали. Кластрин почувствовал, как в стенах горели кабели. Но двойные двери, которые держали его братьев в ловушку, заскрежетали, сражаясь с мешавшей им открыться ржавчиной. К ветру присоединился оглушающий визг металла, и двери, трясясь, распахнулись.

— Да восславится Омниссия, да восславится отец машин! — провозгласил Кластрин. Он поднял пистолет и повернулся, чтобы встретить генокрадов.

Капитан Новадесанта Мастрик и отделение «Вермиллион» летели в «Воздаянии» рядом с «Яростью ястреба». То из одного, то из другого «Громового ястреба» вырывались лазерные лучи, уничтожавшие опасный мусор у поверхности скитальца.

— Владыка капитан! — Второй пилот повернулся на сидении. — Я засек сигнал телепортационных маячков «Мудрости Лукреция»!

Мастрик мгновенно покинул свое место:

— Где?