Адептус Астартес: Омнибус. Том I

Прибыли и другие офицеры ордена. Кластрин, магистр кузницы, был погружен в работу. Его окружали слуги-люди и сервиторы. С ним также были два технодесантника. В отличие от остальных прибывших, Кластрин был облачен в силовую броню красного, похожего на ржавчину цвета. Синий и костяной цвета ордена располагались на его правом наплечнике. Из упряжи за его спиной торчали металлические щупальца, ухватившиеся за рычаги управления. Из аугмиттера раздавался быстрый треск бинарного кода, техноязыка марсианского жречества, понуждающий киборгов Кластрина и сервиторов мостика работать усерднее. Магистр кузницы снял шлем, и его лицо, отмеченное странными татуировками, посвященными скорее Омниссии, а не традициям Гонорума, застыло в напряженном ожидании.

Капитан Лютиль Мастрик и эпистолярий Раниаль стояли плечом к плечу на галерее перед окнами. Мастрик был, как всегда, оживлен, а Раниаль о чем-то задумался. Свита Гальта и Одона разошлась, и офицеры присоединились к библиарию и капитану Мастрику.

Гальт посмотрел в главное окно. Бронестекло было закрыто внешними и внутренними противовзрывными щитами.

— Ты ждал меня, брат? — спросил он.

— Мне очень не хотелось ждать, — ответил Мастрик.

— Где брат-капитан Арести?

— На пути с «Молота Корвона», брат-капитан, — сказал Мастрик. — Как всегда опаздывает.

— У нашего брата есть проблемы, требующие внимания, — сказал Кластрин. Его слова двоились, человеческий голос дополнялся мелодичным повторением из вокс-передатчика. Оба голоса звучали одинаково неодобрительно.

— Быть может, мне стоит активировать картографический стол, брат-капитан? — спросил Персиммон. — У нас уже есть хорошие пикт-снимки скитальца. — Персиммон указал на черный стеклянный ящик размером восемь на восемь метров, расположенный перед его троном.

— Магистр кузницы Кластрин сегодня превзошел себя, — продолжил он.

Гальт покачал головой:

— Откройте противовзрывные щиты, я хочу сначала увидеть скитальца своими собственными глазами. Давайте ощутим атмосферу грядущего поля боя перед тем, как окунемся во все его детали.

— Исполняю, — раздался синхронный скрежещущий ответ хора сервиторов.

— Ты перефразируешь Жиллимана, брат, — сказал Мастрик, — в твоих словах всегда звучит мудрость Кодекса.

— Также следовало бы говорить и тебе, брат, — мягко ответил Гальт.

Зажужжали моторы, поднимающие ставни по обе стороны окна. Мостик немедленно наполнился резким синим светом. Гальт прикрыл рукой глаза.

— Затените окна на девяносто восемь процентов, — прокричал Кластрин.

— Исполняю.

По беззвучным командам сервиторов духи машин мостика затемнили стекло. Гальт опустил руку.

Ставни со звоном погрузились в пазы, открыв окно, тянувшееся во всю длину мостика. Оно было десяти метров в высоту и во много раз больше в ширину — оконный проем занимал всю переднюю стену. Бронестекло разделяли тяжелые средники, каждый из которых представлял собой изображение одного из героев ордена. Края окон были украшены мозаикой. На каждом крошечном стеклышке, встроенном в металлический лабиринт, были начертаны имена славных мертвецов — запечатленное в длинной красочной ленте повествование об истории ордена, начавшейся почти восемь тысяч лет назад.

Большую часть вида за окном занимало яркое синее солнце. Корабль был настолько близко, что находящиеся на борту могли разглядеть вспышки на его бурлящей поверхности. Полюса звезды даже не помещались в окно. Свет был резким, опасным, даже несмотря на защищающее затемнение стекла. От его воздействия цвета мозаики постепенно теряли свою насыщенность. Звезда Джорсо была слишком жестокой, чтобы иметь детей. Ее жгучий свет рассеял пыльные части новорожденных планет по открытому космосу, не дав им шанса собраться воедино.

В солнечном свете остальные корабли флота Гальта выглядели маленькими неприметными силуэтами. Капитан различал их по форме. Каждый был знаком ему, как ребенок отцу. Два ударных крейсера и четыре корабля эскорта. Один вызывал у Гальта беспокойство. «Молот Корвона» искрился выпускаемой наружу плазмой. Это была цена за победу в прошлом сражении. Из солнца вырвался вьющийся плюмаж синего пламени. Он казался не просто газовым облаком, а огромным голодным зверем. Разве нечто, так извивающееся, могло быть неживым?

— Скиталец скоро пройдет между нашей орбитой и звездой, брат-капитан, — сказал Персиммон.

— Через пять, четыре, — начал отсчет один из слуг, — три, два, один…

— Я вижу его, — прошептал Гальт.

На фоне кипящей синей поверхности Джорсо появился гигантский черный силуэт.

— Выведите детальные снимки на основной картографический стол. Компенсируйте звездную величину, — приказал Персиммон.

— Да, владыка капитан, — отозвался слуга-офицер. Сервиторам были переданы команды, доведенные до духов машин, населявших системы корабля. Мостик наполнился машинным шумом, когда из безучастных глоток раздались подтверждения исполнения.

Картографический стол замерцал. Полосы света собрались в голографическое изображение космического скитальца перед троном-ложей Персиммона.