Адептус Астартес: Омнибус. Том I

Одон принял от Ардиона рукоять меча Корвона. Она была очень древней, почти настолько же древней, как и сам Империум. Украшения рукояти стерлись, металл блестел от прикосновений сотни поколений капелланов. Сияющая поверхность была покрыта пятнами, металлические части разъедала темная ржавчина. Часть лезвия, торчащая из рукояти, была тупой, компоненты механизма, который когда-то наполнял клинок яростной силой расщепляющего поля, коррозия превратила в неразличимую массу.

Но оружие все еще оставалось мечом Корвона.

Песня достигла пика и опала. После завершившего ее низкого звука стены часовни завибрировали.

Постепенно голоса затихли, но единство осталось.

Одон высоко поднял рукоять.

— Это меч Лукреция Корвона! — выкрикнул он. — Это оружие, которым он сражался рядом с самим Робаутом Жиллиманом! Меч, который он поднял, когда повторил свою клятву верности Императору! Именно этот меч был с ним на Астагаре, где он уничтожил ужасного титана Феллгаста! Тот самый меч, который он держал двумя руками, когда поклялся защищать сегментум Ультима во имя Владыки Макрагга и Императора!

— Мы даем клятву, мы повторяем ее, — произнесли нараспев Корнак и Ардион.

— Мы повторяем клятву! — прокричали Новадесантники, сотрясая помещение.

— Корвон сказал, — начал Одон, повторяя клятву их основателя, — в последний раз покидая Макрагг: «Я клянусь тебе, владыка Робаут Жиллиман, примарх Императора и мой сеньор, что я и мои наследники будем защищать сегментум Ультима, пока сама вечность не завершится. И пусть ни смерть, ни бесчестье, ни нерешительность не отвратят нас от исполнения этой задачи. Хотя смерть заберет меня, хотя душа моя будет расколота, ничто не помешает мне исполнить свой долг, и будет так до самого конца времен. В этом я клянусь, такова моя клятва».

— В этом мы клянемся! Такова наша клятва! — прокричали Новадесантники.

— Единство! Честь! Одна цель! — сказал Одон.

— Единство! Честь! Одна цель! — взревели в ответ братья ордена.

Когда разумы были очищены водой родного мира, а клятва дана вновь, Одон возглавил Новадесантников в молитве. Братья из Третьей и Пятой рот в тишине покидали Великую часовню и возвращались сначала в оружейные покои, а затем в свои кельи. В простых тесных комнатах они всю ночь постились и проверяли свое вооружение, готовясь к грядущему дню. На уединенных жилых палубах слышались щелчки собираемых и разбираемых болтеров и шепот молитв.

Ветераны Первой роты остались бдеть в Великой часовне. Их мысли были обращены только к долгу перед Владыкой Человечества и в свете этого долга — к победе.

Они не спали.

Зал Жизни располагался в центре «Люкс рубрум», самом сердце могучего судна. Именно сердце он и напоминал — его интерьер был выполнен в красных тонах, и здесь неизменно стояла жара.

Зал был широким и имел в основании форму круга. Поднимающиеся стены выступали, подобно грудной клетке, сходясь в точке, образующей стрельчатый купол. С высокого потолка свисали кадила, наполняющие воздух синим дымом благовоний, источающим запах огненных цветов Сан Гвисиги.

Шестиугольные колонны из порфира, добытого на склонах горы Калиций, поддерживали красно-коричневые стены. Между ними располагались пирамиды из черепов — трофеи пяти тысяч лет войны. Плиты пола были изготовлены из такого же гранита, как и стены. Камень был гладко отполирован, чтобы все, кто смотрел на него, видели свое отражение будто бы в бассейне засыхающей крови. В колоннах были высечены ниши под чаши со светильниками, которые отбрасывали красноватый свет на древние боевые награды и штандарты, висящие на каменных стенах. В стеклянных саркофагах, украшенных изящными металлическими узорами и статуями, хранились кости самых почитаемых мертвецов ордена. У изголовья каждой прозрачной гробницы сидели выращенные из пробирки и кибернетически модифицированные дети с лицами-черепами, готовые шепотом поведать о великих деяниях усопших любому, кто остановится рядом.

В центре зала в граните было выдолблено углубление, имевшее форму эмблемы ордена — капли крови. К нему вели высеченные в полу извилистые каналы. Под каплей крови они складывались в рисунок кубка Кровопийц, инсигнии ордена. Из кубка разбегались еще тридцать каналов, ведущих к нишам в стенах. С узкого конца капли вздымался ввысь алтарь. Его окружал барельеф из красного сердолика, изображающий братьев, облаченных в доспехи без шлемов. У каждого из воинов вместо головы был череп, склонившийся над руками, сжимающими меч или топор.

На алтаре находились кандалы из яркого адамантия. Под ними тоже были вырезаны каналы, которые соотносились с основными артериями частей тела человека — сонной, бедренной, локтевой и лучевой. Каналы начинались с этих точек и собирались в один, ведущий к высшей точке гранитной капли.

Алтарь был пустым, от него отражался свет. За ним стояло витражное стекло, высотой с пять адептов. На нем были изображены строгие черты лица Холоса. Зал находился под вечным оценивающим присмотром его стеклянных глаз, которым придавал живой блеск огонь, горевший за витражом.