Адептус Астартес: Омнибус. Том I

— Мы загнали его! — крикнул Дениятос по воксу. Глотка монстра разверзлась перед ним, внутри вибрировали тысячи зубов. В зёве зверюги капеллан разглядел скрежещущие пластины, способные растерзать даже силовую броню Астартес. — Огонь!

Отряд Эристро через лес обошёл монстра с фланга. Болтеры укрывшихся среди деревьев космодесантников сделали несколько залпов, изрешетив чешуйчатую броню передней лапы. Во все стороны полетели куски чешуи, обнажившиеся мышцы превратились в мягкое месиво. Хлынула кровь. Колено подломилось, чудище замычало от боли. Оно вновь встряхнулось, и ещё один Астартес улетел прочь, не удержавшись в гриве из споровых трубок.

Брат Гарвос прицелился в монстра из ракетницы, приписанной к отделению Эристро. Испивающие Души не славились применением тяжёлого вооружения, они больше специализировались на ближнем бое и абордажных операциях. Немногие имевшиеся в распоряжении ордена тяжёлые орудия почитались братьями, ствол пусковой установки Гарвоса был исписан молитвами о точности и надёжности. Зелёное перекрестие прицельной системы ракетницы зафиксировалось на кровавом месиве истерзанной болтерным огнём ноги.

Гарвос выстрелил, и ракета устремилась к коленке чудовища. Пройдя сквозь разорванные мышцы, боеголовка детонировала внутри ноги, начисто оторвав её нижнюю часть. Монстр взвыл и начал заваливаться на бок. Он падал медленно, словно опрокидывающийся корабль. Астартес, цеплявшиеся к тому, что теперь стало нижней частью головы, успели спрыгнуть прежде, чем левиафан упал на землю.

Дениятос взобрался на челюсть и присоединился к отряду Йелта, прокладывавшему себе путь сквозь череп монстра. Споровые трубки были срезаны, а Йелт колошматил по черепу, отрывая и выкидывая куски. Прежде чем соскочить с монстра, Астартес швырнули в окровавленную дыру фраг-гранаты. Взрыв уничтожил половину мозга и покрыл окружающие деревья липкой пурпурной слизью.

На шкуре тела были видны небольшие круглые ожоги. Их сделали намеренно, пользуясь орудиями с длинными ручками, именно так зверя пригнали к позиции Испивающих Души.

Дениятос переключил вокс на командную частоту.

— Говорит Дениятос, — произнёс он. — Противник близко. Он выслал против нас своих холуев. Здесь мы и заставим его принять бой.

Пару минут спустя небо расчертили инверсионные следы снижавшихся «Громовых ястребов», вылетевших с подкреплением с борта ударного крейсера «Вечная справедливость». Навязать Асцениану бой не удавалось никому из числа отправленных по его душу имперских сил. Теперь Испивающие Души покажут, как это надо делать.

Реклюзиарх Горозий осматривал лежавшую перед ним землю. Где-то в чаще леса, среди торчавших тут и там между деревьями кусков пурпурно-чёрной породы и несущих яд рек прятался Кройвас Асцениан. Вряд ли еретик сумел перебраться через остроконечные пики гор, обрамлявших недалёкий горизонт, вершины почти сходились над головами, слово были украшением на ободке котла. Сенсоры «Вечной справедливости» были направлены на лысые склоны гор, и любая попытка провести по ним армию не прошла бы незамеченной для Испивающих Души. Нет, Асцениана был там, среди мозговых деревьев и зарослей искалеченных кустарников, прятался в окружении хищников Хаала и людей, которым не посчастливилось оказаться на этой планете.

Была ночь, на Хаале об этом свидетельствовало ослепительно белое небо, края мозговых деревьев были очерчены чёрными линиями, а горы были тёмными, как на негативе пикт-снимка.

Горозий отправился на войну в иссиня-чёрной терминаторской броне, к талии и нагрудной пластине которой было приковано с десяток книг. У Горозия имелась молитва на любой случай. Он ценил их не за религиозность, хотя Испивающие Души были духовным орденом, они не имели ничего общего с Имперским Кредо — верой, призывавшей обычных людей вести благочестивую жизнь. Но он ценил понимание, которое они могли дать в любой ситуации, взгляд на тактическую головоломку глазами имперского фанатика, ослеплённого верой и несущегося навстречу смерти.

Горозий открыл один из молитвенников. Лежавший на ладони перчатки силовой брони томик выглядел совсем крошечным. Он полистал страницы с золочёными краями и нашёл молитву к Императору, как к Немилосердному Надсмотрщику.

«Востребуй от меня, молитву возносящего, труда, который положит конец моим дням. Избавь меня от милости видеть мою работу невыполненной, ибо не познаю я отдыха, ведая, что не сделан мой труд, но упокоюсь я в смерти, зная, что долг мой исполнен. Ниспошли мне великую боль, познав которую я направлю стоящих предо мной. Ниспошли мне великое страдание, Император Немилосердный, кнутом и дубиной! Освободи меня от оков семейной жизни и дружбы! Отсеки всё ненужное от меня, чтобы оставшееся могло служить лишь труду Твоему!»